Олег Овчинников: Слепой Бог с десятью Пальцами

- свежих версий тоже не прибавило. Раскрытая на случайной странице книга поразила меня в самое сердце цитатой: "Стрела, пущенная его твердой рукой, пронзила бронежилет пришельца и поразила его прямо в верхнее сердце..."

Это; написал; я?

В отчаянии я запустил этой толстенной, страниц на восемьсот, книгой в угол комнаты.

Впрочем, чему здесь удивляться? Любой, даже самый гениальный автор в конце концов испишется, утратит свою яркую индивидуальность, умение удивлять, завораживать читателя с первой страницы и держать его в постоянном напряжении до последней, если будет каждые три дня выдавать на-гора по новому роману. Разве не так? Вы знаете исключения?

Я искренне надеялся, что хотя бы мне удастся избежать этой участи.

Хотя и затруднился бы выразить словами, на каком основании выстроена эта надежда.

Но увы мне, увы! Подобно многим моим широко известным коллегам, таким, например, как Алекс Буш или Вас Хэд я превратился в банальнейшего поставщика макулатуры.

Мне удастся, конечно, еще какое-то время продержаться на плаву:

все-таки авторитет, заработанный за годы творчества, не исчезнет в одночасье. И у меня всегда останется какое-то число поклонников среди читателей, требования которых к литературному достоинству книги не очень высоки. И издатели всегда будут с нетерпением ждать мои новые рукописи.

Но...

5

На долгое время я погрузился в глубокую депрессию. Звук нажимаемых клавиш казался мне попеременно то чересчур зловещим, то каким-то невыносимо скучным.

Но я все-таки еще не до конца сдался. В глубине души я лелеял радужную надежду когда-нибудь вновь повернуть стрелку часов в мою сторону. Только не представлял себе, как это сделать.

Но я думал...

Я много думал...

У меня было чертовски много времени на раздумья!..

И вот однажды... Господи, какое забытое ощущение!

И вот однажды идея совершенно нового романа возникла у меня в голове. Пока только идея, голый костяк повествования. Но, по мере того, как она день за днем обрастала все новыми и новыми подробностями, я начал понимать, что ничего подобного я не писал никогда раньше. Да что я? Господи, поправь меня, если я ошибаюсь...

Я просто не находил ничего хотя бы немного похожего во всей мировой литературе! Конечно, я не мог собственноручно наклеить на свое еще не написанное творение ярлык гениальности. Но это скорее по причине моей скромности... И потом, гениальность - это не совсем то слово, которое способно... В общем, в этот миг я был вне себя от счастья!

Дело было за малым. Так, пустячок, небольшая проблемка... Я не мог заставить свои руки подчиняться мне!

То есть одну - две фразы я еще успевал напечатать сознательно. А потом мои быстрые пальцы уносились прочь к своей невидимой цели, оставляя меня далеко позади, охваченного бессильной злобой.

Но и это препятствие не было непреодолимым! Решение проблемы плавало на поверхности: очевидно, чтобы написать задуманный роман в строгом соответствии с моими пожеланиями, мне нужно отказаться от продемонстрировавшего свою порочность десятипальцевого метода. Вот только как?

Нет, придумать какой-нибудь способ решения этой проблемы не составляло труда; уже через несколько минут размышлений разнообразнейшие способы роились у меня в голове десятками. Вот только где мне взять решимости для осуществления хотя бы одного из них?

Впрочем, другого выходя у меня все равно не было. "Как говорится косяк клином вышибают!" - вспомнил я один из каламбуров мистера Зоза и на негнущихся ногах двинулся в сторону холодильника.

Должно быть в этот момент на лице моем была написана такая же решимость, смешанная с отчаянием (в соотношении один к двум), что и на лицах героев Французской Революции, обреченно приближающихся к гильотине. Причем приближающихся не в первый раз...

6

Мистер Зоз приехал ко мне как то раз вечером, примерно через неделю, обеспокоенный тем, что от меня так долго не поступало никаких новых рукописей. И, увидев меня с:

а) обеими загипсованными руками; б) двумя одинокими указательными пальцами, нелепо торчащими из гипса; в) непередаваемо счастливым выражением лица, с которым я сосредоточенно водил этими пальцами над клавиатурой, впал в полную прострацию.

А потом выпал из нее и закатил мне грандиозный скандал, хотя сам прекрасно понимал, что от несчастного случая не застрахован никто.

Кроме, быть может, меня. (Кстати, забегая несколько вперед, скажу, что страховку мне так и не выплатили, обвинив в сознательном членовредительстве. Ну что я им мог ответить на такое?) Мистер Зоз с выражением почти священного ужаса на лице кричал мне о том, что я ему сорву все контракты с издателями. Что лучше бы я тогда сразу прищемил себе голову, раз уж все равно ничего полезного ею сделать не в состоянии. А я почти не слышал его, только думал про себя: