Владимир Мясоедов - Статус

В первые годы остатки человечества сидели по бункерам и делали вылазки на поверхность единственно с целью помародерствовать или, в исключительных случаях, поторговать. Все общение между поселениями протекало в основном с помощью тех или иных уцелевших форм связи. А их оказалось неожиданно много. Не все спутники оказались сбиты, некоторые по-прежнему кружились вокруг планеты и исправно передавали информацию, да и зарытые в землю кабели электронных сетей на холод, голод и повышенный радиационный фон чихать хотели, а точечно их никто не бомбил. Устранить же случайные обрывы было не так уж и сложно. Так что информационное поле Земли хоть и обеднело в связи с гибелью большинства пользователей, но уцелело и при некотором усилии комфортно устроившиеся во льдах Антарктиды ученые, у которых системы жизнеобеспечения были сконструированы на высшем уровне довоенных технологий, могли связаться со своими земляками, родственниками или коллегам где-нибудь в Америке, ютящимися в наскоро преобразованной под жилище карстовой пещере.

Время шло. Ситуация на земле потихоньку нормализовалась, мать-природа пережила рукотворный катаклизм и затягивала раны. Биосфера уцелела примерно на треть, но никаких крысотараканов и ракоскорпионов не породила, процесс появления новых видов все же не столь быстрое явление. Нет, конечно, нелетальные мутации у животных были и по наследству передавались, но ничего слишком уж экзотического они не несли. Во всяком случае, у неразумных представителей живой природы. Примерно в те года появились те, кого сейчас официально называют измененными, а неофициально, как и встарь, мутантами, пускай даже этот термин отображает только половину возможных модификаций человеческого организма. Кроме генетических манипуляций, есть же еще и киберпротезирование. Вообще-то предпосылки для появления этого нового подвида Хомо Сапиенс возникали уже давно. Еще в фашисткой германии времен третьего рейха ставились опыты на людях. Были они, правда, провальными, но у кого что получается с первого раза? Неизвестно, сколько было еще проведено неудачных экспериментов, но незадолго до Войны, лет за пять, в армии наиболее развитых стран кинули клич на поиск добровольцев, желающих пройти процедуру коренного улучшения. Для них у ученых был предусмотрен впечатляющий ассортимент перспективных разработок. На свинках, обезьянах и приговоренных к смерти испытания, видимо, уже были и были успешными. Кандидатов нашли, но не очень много. Становиться чем-то отличным от человека желали единицы. Одни осторожничали, опасаясь за свое здоровье. Вторым сама идея не нравились, они считали ее неэтичной по различным соображениям. Третьи банально не хотели быть первыми и выжидали, пока весь набор мелких недочетов, неизбежных при создании любой более-менее сложной технологии, не будет устранен. Четвертые просто думали о карьере, ведь к высшим командным должностям в те времена человека с серьезным вмешательством в тело, а, следовательно, с изменившейся психикой, никто бы не допустил.

Конечно, спустя некоторое время, скорее всего, косность мышления была бы преодолена, но…случилась Война. Элитные военные части, среди которых и были первые Измененные, если не гибли под атомными бомбардировками, то в дальнейшем хаосе, как правило, выживали. Народ там был хваткий, в связи со спецификой работы, да и материальное обеспечение у них было на самом высоком уровне. Но действительность постапокалипсиса была чрезмерным испытанием даже для них. К тому же они спасали не только самих себя, но и, по возможности, семьи и знакомых. Получалось не всегда. В попытках обеспечить выживание близких людей солдаты шли на такое, чего годом ранее никогда бы не сделали. В том числе и на изменение фено и генотипа. Благо, что военные ученые, с которыми у армии всегда были хорошие отношения, оказались законопачены едва ли не лучше всех, а потому уцелели почти в полном составе. Когда к ним, сразу в несколько бункеров, ранее принадлежавших совсем разным странам и разбросанных по всему миру, с не очень большим интервалом во времени пришли просители и потребовали помочь стать им более приспособленными к условиям нового мира, так не похожего на довоенную реальность, они согласились. И появился новый вид человека. Человек измененный.

Научится сбрасывать кожу, чтобы не тащить с собой радиацию внутрь убежища? Почему бы и нет? Нарастить защитный слой жира, который будет согревать в холодную ядерную зиму? Тоже можно. Установить две искусственные почки, чтобы лучше выводили соли, яды и прочую дребедень, непременно образовывающуюся, если жрать всякую малопригодную гадость? Без проблем. О таких мелочах, как сервоприводы в руки и ноги или вживленные под кожу бронежилеты, являющиеся неоценимым подспорьем для любого, кто участвовал в неизбежных конфликтах, и говорить не приходится. Этично, не этично…Эти понятия люди быстро позабывали, стоило им лишь ощутить голод или увидеть, как медленно гниют под воздействием лучевой болезни их близкие. Впрочем, ученые, имевшие друг с другом неплохие знакомства, особых перегибов дружно решили не допускать. Во-первых, они вынужденно, из-за особенностей строения мозга, ограничили свою фантазию в рамках более-менее человекоподобного облика, какой-нибудь десятирукий и шестиногий спурт в полтонны весом учиться эффективно управлять своим новым телом должен был годами, что в условиях, когда нахлебников обычно пристреливали, было попросту невозможно, а во-вторых, умники в белых халатах не закрепляли изменения в наследственности. Последнее условие большинство клиентов горячо одобрило, солдаты, несмотря на априори воинственный склад ума, в большинстве своем моральными чудовищами не являлись. Они готовы были рискнуть собой и превратиться в черт знает что. Но дети, если они у них, конечно, появятся, по мнению большинства должны были быть обычными людьми. Вот только подрастающие поколение тоже, как правило, глядя на родителей, хотело себе похожие примочки, не слабо помогающие в такой сложной, но невероятно увлекательной игре, как жизнь. А ученые были только рады. Их запасы ведь были хоть и велики, но не бесконечны, а с исчезновением государственной инфраструктуры кладовые перестали пополняться сами собой. За операцию же можно было содрать неплохие деньги. Хотя какие в те времена были деньги? Бартер правил миром. Но, так или иначе, благодаря проводимой учеными политике, измененных было относительно немного, примерно процентов шесть-семь от общего количества людей и стать таковым человек мог только после достижения пятнадцати лет.