Филип Дик - Мастер всея Галактики

— Вероятно, да.

— Я никогда не могла понять, что же Клее хочет сказать своими картинами.

— Может, и вовсе ничего. Просто оттягивался в свое удовольствие.

Поврежденная рука снова дала знать о себе; Джеку захотелось узнать, как она выглядит без повязки.

— Вы, кажется, выбрали кофе?

— Кофе — и крепкого! — подтвердила мисс Рейсе. — Может, вам помочь?

— Нет, вы лучше отдыхайте.

Он машинально нашаривал рукой кофеварку.

— Если хотите, на журнальной полке, рядом с диваном, лежит «История» Тойнби [2] Тойнби Арнольд (1889–1982) — британский историк. …

— Милый, — раздался из спальни голос Марши, — ты сюда не подойдешь?

В голосе жены прозвучало нечто, заставившее Гамильтона забыть о кофеварке и броситься вперед, на ходу расплескивая воду.

Марша стояла у окна, собираясь опустить штору. Она смотрела в темноту, напряженно наморщив лоб.

— Что случилось?

— Выгляни…

Джек посмотрел в окно, но все, что мог увидеть, — это непроницаемые сумерки и расплывчатые очертания домов. Тут и там светилось несколько огней. Небо затянуло облаками, низкий туман висел над крышами. Ничто не двигалось, не шевелилось. Никаких признаков жизни.

— Как… в средние века! — прошептала Марша.

Точно. У Джека возникло такое же впечатление. Но почему? Ведь то, что они наблюдали из окна, — прозаически банально. Обычный вечерний пейзаж в начале октябрьских заморозков.

— А ты еще и тему нашел подходящую! — вздрогнув, упрекнула его Марша. — О душе Балды зачем — то вспомнил. Прежде ты так не говорил!

— Когда?

— Ну, до того, как мы вернулись домой… — Отвернувшись от окна, Марша потянулась за клетчатой юбкой на спинке стула. — Извини, наверное, это глупо с моей стороны — но ни ты, ни я не попрощались с доктором. Ты видел, как он отъезжал? Что — нибудь происходило вообще с того момента, как мы вышли из машины?

— Само собой, он уехал, — безразличным тоном ответил Гамильтон.

Сосредоточенно глядя в одну точку, Марша застегнула кофточку и заправила ее в юбку.

— Возможно, у меня бредовое состояние, и доктора, наверное, правы: шок, потом инъекция… Но заметь, как тихо вокруг. Словно мы единственные люди на земле. И живем в каком — то замкнутом сером пространстве: ни огней, ни красок. Доисторическое что — то… Помнишь древние верования? Прежде порядка — Космоса был Хаос. Земля обнимала Воды. Тьма не отделилась еще от Света. И ничто не имело еще имен и названий.

— У тебя есть имя, — мягко сказал Джек. — У Балды тоже. И у мисс Рейсе. И у Пауля Клее.

Вдвоем они вернулись на кухню. Марша вызвалась приготовить кофе; через минуту кофеварка деловито забулькала. Мисс Рейсе, сидя неестественно прямо за кухонным столом, сохраняла если не обиженное, то натянутое выражение лица — суровое и сосредоточенное. По — видимому, мысли ее блуждали в каких — то беспросветных дебрях. Кстати сказать, эта молодая женщина весьма решительного вида была некрасива. Землистого цвета волосы стянуты на затылке в тугой узел. Нос тонкий и острый; губы сжаты в одну жесткую линию. Мисс Рейсе производила впечатление женщины, с которой шутки плохи.

— О чем вы там шептались? — спросила она, помешивая кофе.

Гамильтон раздраженно ответил:

— О своих делах. А что?

— Ну, милый!.. — остановила его Марша.

Отбросив дипломатию, Джек уставился на мисс Рейсе и спросил в упор:

— Вы что, всегда такая? Шныряете, суетесь в чужие дела? Суровое лицо женщины не дрогнуло.

— Приходится быть осторожной, — пояснила она. — Сегодняшний несчастный случай лишнее тому подтверждение. Меня везде подстерегают всевозможные опасности…

Она тут же поправила себя:

— Следовало бы сказать так называемый несчастный случай!

— Подстерегают именно вас? — заинтересовался Джек.

Мисс Рейсе не ответила, она вперила взгляд в Прыг — Балду. Растрепанный котище закончил ужин и теперь искал, у кого бы устроиться на коленях.

— Что с ним? — испуганно спросила мисс Рейсе. — Почему он так смотрит на меня?

— Все очень просто, — стала успокаивать ее Марша. — Вы ведь сидите. А он хочет запрыгнуть к вам и подремать.

Приподнявшись над стулом, мисс Рейсе напустилась на бедного Балду:

— Не подходи! Не прикасайся своими грязными лапами! — Гамильтону она доверительно сообщила: — Все было бы не так ужасно, но у них ведь блохи. А у вашего вдобавок такая бандитская рожа… Он, по — видимому, ловит и жрет маленьких птичек?

— По шесть штук каждый день, — ответил Гамильтон, чувствуя, как кровь сильнее запульсировала в висках.