Айзек Азимов - Портативная звезда

Холден перевел прицел и выстрелил в следующий холмик. Затем в следующий. Они исчезали один за другим.

При каждом его выстреле Селестина возбужденно восклицала:

— Так их! Так! Отлично! У парня дело идет. Хватит с ними осторожничать!

Филипп хранил молчание, губы его были плотно сжаты. Внезапно он выкрикнул:

— Смотри!

И указал туда, где только что был поверженный холмик. Вместо него, словно по волшебству, появился новый. На месте каждого из сметенных бластером холмиков возникали новые образования. Словно из воздуха. Холден оглянулся, и руки его бессильно опустились. Он исполнился отчаяния и горестного недоумения, даже карикатурные очертания скафандра не могли скрыть его состояния духа.

Он медленно, едва передвигая ноги, направился к кораблю...

Обед все четверо путешественников провели в полном молчании. Аппетита ни у кого не было, каждый сумрачно ковырял в своей тарелке. Первым тишину нарушил Филипп:

— Выходит, они действительно являются порождением энергии, как сказала Грейс. Взорвать почву, в которой они укрываются, означает примерно то же, что разорвать на человеке рубашку. Он всегда способен надеть другую. — И после паузы добавил: — Если б мы могли воздействовать непосредственно на их разум! Напрямую!

— Каким же это образом? — пробурчал Холден.

— В конце концов, существует такая вещь, как психология.

— Существует, — вмешалась Селестина, — но что вам известно об их психологии?

— Ничего. — Филипп пожал плечами. — Но они разумные существа. И могут испытывать эмоции, иначе им не доставляло бы удовольствия манипулировать нами. Они заставили нас трусить. А следовательно, мы тоже способны заставить их дрожать от страха. Ведь это всего лишь дети, как подсказывает Грейс ее интуиция.

— Тем не менее бластера не испугались, — заметил Холден.

— Им известно, что это не смертельно для них, а значит, поводов для страха нет. Смерти они должны бояться, я полагаю, но как вы можете покончить с энергетическим существом? И чем такое существо можно напугать? Болью? Потерей близких? Угрозой безопасности?

— Ты еше скажи «привидением», — враждебным тоном добавила Селестина. — Тебе не пришло в голову, что они начнут заикаться со страха при виде привидения?

Но Филипп, не замечая недоброжелательности, смотрел на нее, в удивлении подняв брови.

— Она права! — воскликнул он. — Неизвестное! Любое существо боится того, чего не понимает. Того, о чем умалчивает его жизненный опыт.

— Угу, к примеру, корабль был явлением, не охваченным их опытом, — возразил Холден. — Тем не менее они его не испугались.

— На корабль они смотрят как на другую форму материи, — нашелся Филипп. — Да и на нас самих. Мы для них всего лишь новая форма разума в незнакомой оболочке. — Он перевел задумчивый взгляд на пригорки, едва видимые в подступающей мгле, и протянул: — Но вот о чем они вообще не имеют никакого понятия?

Послышался тихий, словно сонный, голос Грейс:

— Солнце, ясное небо. Свет звезд над головой. Всего этого они не видели никогда.

— Не стану возражать, — сказала Селестина. — Но мы не сможем притащить сюда звезды. Они, увы, не портативны. Так что толку говорить об этом?

Грейс медленно поднялась на ноги, на ее лице возникло странно-сонное выражение, губы слегка приоткрылись. Она плавными, скользящими шагами направилась к Холдену и почти неуловимым движением оказалась у него на коленях. Медленно улыбнувшись, подняла лицо. Когда она заговорила, слова ее звучали нечетко:

— Отнеси-и меня в кроватку, Холли. Я та-а-ак странно себя чу-у-увствую.

Прижалась щекой к его щеке и улыбнулась. Холден неистово покраснел и запротестовал:

— Послушай, Грейс, ты чего?

Она закинула голову назад, бросила чуть пьяный взгляд на Филиппа и Селестину и протянула:

— Тебя они-и-и смущают? Пара этих...

И выдала такое словечко, что Филипп изумленно вытаращил глаза, а Селестина с сухим смешком фыркнула:

— Ну и ну, маленькая тихоня!

Холден смущенно вскочил, крепко придерживая жену, которая прильнула к нему тесно и очень красноречиво. Сомнений в ее желании не оставалось.

— Чертовы твари, — буркнул Холден. — Но я, пожалуй, уведу ее отсюда.

Вернувшись через полчаса, объяснил:

— Малышке получше, но... э-э... у нее голова разболелась. Грейс извиняется за свою выходку. Вы уж ей не напоминайте об этом, ладно?

Селестина пожала плечами:

— Ни в ее поведении, ни в ее словах нет ничего предосудительного.

Но он жалобно продолжал: