Борис Немировский: Сказки

— Господа брокеры, рад приветствовать вас на нашей бирже! Начнем нашу работу. Первым номером у нас сегодня…

И пошла работа. Серьезные, вдумчивые лица, тишина в зале. Только изредка задаст кто-нибудь вежливый вопрос. Бесшумно шныряют официанты с напитками… Продается и покупается все — от партий редкоземельных металлов до политических партий, от японских телефонов до телефонного права, тепловозы, оружие, власть, жизнь… Все есть на нашей бирже — только плати. Универсальность — наш девиз.

— Продается власть. Полная партия — кабинет министров, цены в зависимости от партии…

Вопрос с места:

— А по одному можно?

Кабинет министров коротко совещается. Вперед выступает премьер:

— Можно, — решительно кивает он, — Но с условием: от каждой покупки — процент мне.

Такой товар обычно не залеживается. Министров споро и охотно разбирают. Премьер довольно качает головой — он в стороне не остался.

— Предлагается к продаже партия национал-социалистов…

Все морщатся и поспешно прячут глаза. Некоторые бросают укоризненные взгляды на самоуверенного лидера партии. Национал-социалисты уже многократно продавались и куплены. Все-то им неймется… Поменять название, что ли? Ведущий сноровисто хватает следующую карточку:

— Господа, обратите внимание: интересный товар, — следует профессиональная улыбка, — предлагается к продаже творческая интеллигенция…

По залу проходит короткий, масленый какой-то смешок. Да-а, такой товар не каждому по карману… Покупать ненужные вещи может себе позволить только очень богатый человек. Интеллигенция испуганно жмется в угол, из ее беспорядочной толпы доносятся жалобные возгласы:

— Где это мы?

— Как это нас угораздило?

— Что делать?.. Кто виноват?..

Спокойны только киноактеры и режиссеры — им не привыкать. Это их работа — на публике. Хотя и в их улыбках, если присмотреться, тоже можно заметить некоторую нервозность. Им тоже как-то не по себе…

В общем, товар не ахти… Берут самых знаменитых, берут и парочку молодежи побойчее. В основном актрисочек с ножками — хоть какой-то прок от них… Ведущий замечает уныние и решает объявить перерыв.

После перерыва торговля вновь оживляется. Ведущий свое дело знает крепко — в работу пошел коронный номер:

— Продажа по разделу «Тела». Предлагается тело с лицензией на вывоз. Оплата в СКВ. Прошу внимания, господа… цена…

Вот они — наши женщины! Бойко стучат по помосту каблучки, качаются бедра… Вот где просыпаются лучшие чувства — цены растут на глазах, достаются объемистые кошельки. Ведущий взмок:

— Регистрируется сделка… Номер такой-то…

Но — хорошего понемножку. Опять все сходит в накатанную рабочую колею. Продается, покупается — страны и народы, сырье и полуфабрикаты, газеты и телевидение, посты и привилегии… Где-то в котировке сиротливо болтаются ум, честь и совесть — они уже никого не интересуют, они вышли в тираж. Да и качество товара сомнительное… Торги идут к концу. Ведущий ставит последний номер. Все удивленно переглядываются. На помосте — маленький, сморщенный и старый попик в рясе и с большим нательным крестом. Добрые глазки посматривают на господ брокеров. Ведущий объявляет:

— Продается царство небесное.

Долгое молчание. Потом неуверенный вопрос:

— А-а… А оплата какая?

Попик на помосте ласково улыбается:

— Житие праведное, сынок.

Раздается чей-то приглушенный смешок. Он ползет по залу, набирает силу и ширится. Вопросы сыплются так, что поп еле успевает поворачиваться:

— А лицензия на вывоз есть?

— А оплата по факту?

Попик отвечает:

— Что ты, сынок, предоплата…

Хохот в зале. Даже ведущий смеется.

— Предоплата не катит, батюшка, пора знать!

— А почем опиум для народа?

Вдруг вопрос, за которым следует напряженная тишина:

— А деньгами возьмешь?

Попик грустно качает головой:

— Нет, сынок. Царствие небесное за деньги не продается…

Вдруг — от дверей:

— Что ты мелешь, окаянный! Не слушайте его, господа, продается!

У дверей — огромный, благолепный. Седая борода, золотой крест, шелковая риза… Голос зычный, но приятный:

— Продается, господа, подходите. За деньги все продается!

Вот это по-нашему! Вокруг благообразного сразу собирается толпа. Размахивают деньгами, целуют руку… Оно, может быть, товар и непонятный, да авось пригодится… И только старенький попик сокрушенно бормочет:

— И легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богачу войти в царствие Господне…