Пол Андерсон: Коэффициент прибыли

— Не так резко! Не так резко, болван! Дай-ка я сам. — Пальцы Ван Рийна заплясали по консоли. — Мы хотим сохранить его как памятный сувенир, ты что, забыл?

Постепенно увеличивая мощность, он догнал противника. Правая его рука управляла «Меркурием», а левая регулировала притяжение и отталкивание, пытаясь найти равновесие. Шум двигателя стал похож на шум мощного прибоя. Внутреннее гравиполе уже не справлялось с перегрузками; ремни жалобно скрипели, удерживая навалившуюся на них тушу Ван Рийна. Торранс, Петрович и Сейиши слились в единое целое с махиной корабля, превратившись в придатки компьютерных систем, которые выполняли команды, передаваемые пальцами капитана.

Изображение бортудианца исчезло с экранов: Ван Рийн сменил фазу. Обычно это означало потерю всякого контакта между судами. Однако на гравитационные силы, которыми он стиснул своего противника, никак не влияло, в какой из квантовых структур они находятся: релятивистской или нерелятивистской; масса его оставалась прежней. Ван Рийн просто обезопасил себя от вражеского оружия на то время, пока бортудианец подбирает нужную фазу. Чтобы помешать ему сделать это, капитан приказал вычислить программу периодических изменений в пределах осуществимого. Если б у вражеского пилота было время на то, чтобы собрать данные, провести строгий анализ и применить интуицию собственного живого мозга, он еще мог бы подобрать нужную фазу; такую программу невозможно было составить наугад. Однако Ван Рийн не собирался давать ему на это время.

Изрядно напуганный бортудианец включил двигатель на полную мощность и попытался удрать. Ван Рийн уравнял положительные и отрицательные силы, которые, по сути дела, приковали к «Меркурию» вражеский корабль, ухмыльнулся и реверсировал свой сверкающий двигатель. «Ганток» рывком остановился, а затем двинулся назад вместе с противником. Бешеное сопротивление отозвалось в каждом элементе конструкции «Меркурия». Он не мог поддерживать сцепление постоянным, не рискуя развалиться на части, приходилось периодически изменять его, используя всю возможную гибкость, и при этом с каждым разом сокращать расстояние между бортами.

— Ха, мы его тащим, словно рыбину! Милосердный Святой Питер-рыболов, помоги не упустить его!

Сквозь окружавший его шум Ван Рийн услышал, как что-то щелкнуло, и ощутил ток воздуха. Крик Петровича объяснил ему, в чем дело:

— В четвертом отсеке лопнула обшивка! Если ее срочно не заварить, разрушение пойдет дальше!

Торговец наклонился к Торрансу.

— Можешь пока взять на себя эту муру? — спросил он. — Мне надо отдохнуть, а то, я чувствую, моя реакция уже стала замедляться, да и ремонтом кто-то должен заняться. А нам в добрые старые времена частенько приходилось это делать.

Торранс хмуро кивнул.

— Ты, знаешь ли, должен радоваться, — укоризненно сказал Ван Рийн, отстегивая ремни.

Поднявшись, он пересек палубу, которая качалась у него под ногами, словно палуба настоящего морского корабля. «Ганток» все еще делал мощные рывки, пытаясь разрушить «Меркурий», и не исключена была возможность, что ему это все же удастся. Дыра герметически закупорилась, но по-прежнему оставалась слабым местом, откуда могло начаться дальнейшее разрушение.

В раздевалке Ван Рийн с трудом влез в свой необъятный скафандр. «Давно не приходилось надевать эти доспехи… успел уже забыть, как быстро они начинают вонять от пота…» Необходимые инструменты были разложены тут же на полках. Нагрузившись, он полез через воздушный шлюз. Когда он выбрался наружу, на стенку корпуса, его окружило сияние звезд, от которого вечная тьма становилась словно бы светлее.

Любой из толчков, вращавших корабль и заставлявших его рыскать, мог стряхнуть Ван Рийна с корпуса, поскольку притяжение ботинок было не столь уж сильным. Если его выбросит за пределы гиперполя и его тело обретет нормальную скорость, то в течение микросекунды корабли навсегда умчатся от него с суперсветовой скоростью. Падение и бесконечность — это долгая история…

Вокруг полыхали голубым пламенем электрические разряды. Когда фазы кораблей на мгновение совпали, Ван Рийн случайно взглянул в сторону «Гантока» и увидел какую-то вспышку, должно быть, тот надеялся поймать шанс, один из биллиона, и пронзить своей ракетой «Меркурий»… или Ван Рийна… Нет, сквозь толщу Пространства, в котором эти предметы сосуществовали, имея различные частоты… Это должно быть чистым…

Ну вот, наконец, и поврежденный лист обшивки. Достать пневматический молоток, разогнуть сталь и придать листу хотя бы грубое сходство с прежней формой… Эх, ну-ка, взяли… Да, тут без силы не обойдешься, одна пневматика ничего не решит; может, под салом еще остались мускулы… Приладить укрепляющие полосы, временно их зафиксировать, приготовить паяльную лампу, опустить светофильтр… отрегулировать пламя и вспомнить прошедшие годы, когда он собственной персоной носился, словно дьявол, по этим необъятным просторам… Ого, ничего себе толчок! Чуть было не сбросил его прямо в огромный морозильник Господа Бога!