Леонид Шиян - Брат Голубого дельфина

— Что вы делаете? — Спросил маленький ассистент. — Идите-ка сюда. Сейчас поможете вынести ванну.

Том подошел ближе. Вот это да! Что здесь происходит?

В бассейне шевелилось что-то темное, тяжелое. Раз за разом слышались оттуда загадочные звуки и летели брызги. А на столе, в специальной ванне, Том увидел небольшого дельфина.

Отогнув плавник животного, доктор Дюран что-то прижимал к его спине. Остро блеснул скальпель.

— Швы!.. — Над дельфином склонился Рамес.

Затем в зале выключили свет, и Том увидел на спине дельфина светящееся голубое пятно. Это было красиво и немного страшно.

Свет снова включили.

— В аквариум! — Приказал Дюран, и Том вместе с другими начал снимать ванну со стола.

Доктор Дюран обвел присутствующих взволнованным взглядом. На его сухом подвижном лице проступил румянец.

— Я верю… трансплантация прошла успешно. И пусть наш первенец носит имя — Голубой дельфин. Он первый поплывет в океан с нашей меткой… А в следующий раз… В следующий раз мы попробуем подсадить бактерии, чистую культуру.

Он мечтательно улыбнулся.

— Но главное — рыбы, большие, стайные. Меченые живым светом, они раскроют свои таинственные пути в океане, облегчат изучение миграций. А промысел, разведка?.. Впрочем, не будем загадывать наперед. Сегодня наша задача — эксперимент.

Костер угасал, Джексон принес несколько ветвей и подбросил в огонь.

— Может, хотите чего-нибудь поесть! — предложил он.

— Нет, мы слушаем, — ответил профессор Куртад.

И Том продолжал говорить:

— Как-то на станции появился человек в военной форме. Он приехал к Дюрану. Я случайно услышал кое-что из их разговора, совсем немного. Военный говорил что-то о трассирующих торпедах, подводниках, живую сигнализацию. Но доктор только отвечал устало:

— Не знаю… Не думаю… Зачем?..

Вскоре военный уехал. По лицу его было видно, что разговором он не доволен, он даже бросил сердито:

— Смотрите, пожалеете…

И снова потянулись дни за днями. В лаборатории ставили все новые и новые эксперименты. Были, конечно, и неудачи, но в целом дело шло.

Тогда-то ко мне и подкралась беда.

Когда Рамеса пригласил меня в свой кабинет, я, конечно, не подозревал его в каких-то злых намерениях. Наоборот, он был очень вежлив со мной, все время улыбался. Только глаза его мне не понравились — они так и бегали.

— Я уверен, Том, мы станем друзьями, — сказал он, доставая бутылку ямайского рома, — Хотите сигару?

Он, видимо, знал мою слабость. Про спиртное…

Помню, после третьей или четвертой рюмки мне показалось странным то, что говорил Рамес.

— Том… — говорил он, — вы будете богатым, очень богатым человеком. Деньги, собственный автомобиль, женщины… Ваши портреты не будут сходить с афиш и газетных полос. Уж об этом я позабочусь. Поверьте мне…

Казалось, я проваливаюсь в какую-то глубокую мягкую яму.

— Крепкий… Какой крепкий ром… — пробормотал я смущенно. У меня слипались веки.

Затем, уже забывшись, я почувствовал вдруг боль в руке. Острую и короткую, как укус гадюки. Я хотел встать, прекратить то, что делали со мной, и не мог даже языком пошевелить. В роме было снотворное…

Я пришел в себя от голоса доктора Дюрана.

— Это подло!.. — гневно говорил он. — Как вы могли додуматься?.. После того, что произошло, вам, пожалуй, лучше уйти со станции…

Рука у меня была забинтована почти до плеча и тупо ныла. Голова кружилась. Меня отвели в мою комнату, и я снова заснул. А когда проснулся уже окончательно, первой мыслью было — рука! Я торопливо размотал ее, поднес к лампе. Несколько разрезов на коже, искусные тонкие швы… Рука отекла и была вся в каких-то серых крапинках будто мне подменили кожу.

Озабоченный, я вышел из дома. Уже стемнело. Я посмотрел на свою руку — она зловеще светилась, словно всю ее вымазали фосфором.

И здесь я понял, что стал жертвой жестокого эксперимента.

Не знаю, как и почему, передо мной неожиданно возник Рамес.

— Что вы со мной сделали? — спросил я тихо.

Он поднял слабую ручку:

— Прочь с дороги, черная уродина!..

И тогда я ударил его. Изо всей силы. В висок. Рамес упал, даже не вскрикнув. Я склонился над ним. Он не дышал…

Прошло уже семь лет, и я до сих пор не знаю, остался он жив, или умер. Помню только, когда я увидел его неподвижное тело, мне стало страшно. Я убил человека!