Ирина Сыромятникова: Колонизация

Прикрывавший погрузку десантник, рядовой Клаус, оценил обстановку (жук лез наружу, остановить его винтовкой Клаус не мог) и скомандовал всем отходить. Но, по крайней мере, один человек поступил иначе.

Бывший телефонный мастер Сим Цахус бросился к яме и попытался вытащить ребенка. Он не успел, и жук раздавил бы обоих, но тут колонист, отчаянно лягаясь, попал багу по крошечной усатой головке. Эффект был поразительный: жук заверещал, попятился и зарылся в землю гораздо быстрее, чем выполз. Перепачканных в земле спасенных общими усилиями вытянули из ямы.

Пережитый страх не добавил Цахусу благодушия. Едва встав на ноги, он бросился на Клауса с кулаками.

Этот хмырь — на десантника.

Результат был предсказуем — рядовой отправил Сима в нокаут. Сдуру, конечно, мог бы просто придержать, квалификация позволяла, видать, тоже перенервничал. Но то, что произошло потом, я хотел бы видеть. Колонисты сработали, как настоящая команда — в десантника полетели камни. Поставленный перед необходимостью стрелять в людей или схлопотать по шее, рядовой Клаус счел разумным ретироваться. Хвала Всевышнему!

Инцидент вызвал в среде колонистов бурю возмущения. С одной стороны — Сим, несомненно, был героем, с другой — поведение десантника можно было понять, понять, но не принять. В ребят плевались, в прямом смысле этого слова. Я пристально наблюдал за Пауэлом, поведение капрала мне не нравилось.

Вечером ко мне подошел Биггер. В глаза мне он старался не смотреть.

— Лейтенант, мы сочли возможным отказаться от команды прикрытия. Я связался с рейдером, завтра утром за вами пришлют челнок.

В общем, я не удивился:

— Вы абсолютно уверены в своем решении?

Он только вздохнул:

— У нас много проблем, лейтенант, нам только гражданской войны не хватает. Совет Гениуса счел нецелесообразным рисковать.

Это было их право.

Десантники восприняли известие об эвакуации спокойно, даже с облегчением. Все, что следовало взять с собой, к утру было сложено и упаковано, медикаменты и продовольствие я распорядился оставить. К чему тащить лишний груз?

Я не отходил от команды ни на шаг и все было тихо. Внешнее спокойствие усыпило мою бдительность, мыслями я был уже на борту рейдера. Какой‑то колонист принес записку от доктора Венсон — она хотела повидать меня перед отлетом. Я приказал грузиться без меня, назначил старшим рядового Коленса (благо капрала поблизости не было) и ушел.

Наш отлет никак не отразился на работе лаборатории, маленький баг все так же бегал по террариуму. Пахло бульоном (интересно, из кого). Венсон выложила передо мной запечатанный в пластик диск.

— Моя работа по исследованию фауны Гениуса, — пояснила она. — Адрес на пакете, если будет не трудно, отошлешь?

Я кивнул:

— Почему бы тебе не передать его самой?

Она усмехнулась:

— Если я улечу, вернуться мне уже не удастся. Папочка уже пытался объявить меня сумасшедшей, он случая не упустит, а у меня здесь дочь.

Очаровательная такая малышка шести лет. По правде говоря, я надеялся, что она возьмет дочку с собой. Почему она такая принципиальная? Повторять предложения я не стал, сунул диск в планшетку, кивнул и вышел.

Грузовой краулер уже стоял перед казармой, но погрузка не шла. Я услышал голос Пауэла и насторожился — капрал говорил громко и возбужденно, почти кричал. Какой‑то милосердный инстинкт подтолкнул меня обойти палатку сзади. Сержант стоял спиной ко мне и энергично жестикулировал:

- … тогда Федерация должна взять это на себя! Дети имеют право на нормальную жизнь в цивилизованном обществе, а не среди фанатиков и мракобесов…

Бунт! С одной фразы я понял все. И представил последствия: десантники, отлавливающие по лагерю малышей, обученные спецы Черчилля (надежда колонии) падут первыми, отходя (если им удастся уйти) солдаты оставят за собой кровь и пепелище. Сможет ли колония перенести подобный удар?

Рука сама потянулась к кобуре, но стрелять в своего, пусть и психопата, я не мог. Тяжелая рукоять врезалась сержанту в затылок, он заткнулся и упал лицом вперед. С моей стороны неосторожно было кидаться пистолетом — половина из стоявших передо мной солдат была вооружена, но мне на это было наплевать, мной овладела ярость, не та, от которой дрожат руки и стучит в висках кровь, а другая, ярость десантника, когда перед глазами — белый огонь и все, кто движутся — мишени. Давно пора было это сделать, давно пора!

— Ну, что уставились, козлы? Встать!!! — Те, кто еще остались сидеть, вскочили. — С багами слабо было, начнем своих бить? Здесь десант или как?!