Михаил Михеев - Год тысяча шестьсот…

Стало заметно светлее. Видимо, уже наступило утро, но туман не рассеивался, только стал чуть прозрачнее, видимости прибавилось на какой-то десяток метров.

— Ты спал?

— Подремал немножко.

Ника повела затекшими плечами.

— Не ожидала, что могу в такой обстановке уснуть. Сейчас как деревянная вся. Что если я выкупаюсь, для разминки?

— Попробуй.

Клим полностью откинул крышку, она легла на воду. Ника стала на края ящика за его спиной, стянула рубашку и юбку, чтобы не мочить подсохшую одежду. Придерживаясь за крышку, спрыгнула в воду, прошла быстрым кролем десяток метров.

— Не отплывай далеко, а то еще потеряешься в тумане.

Пока Ника купалась, Клим повнимательнее пригляделся к креслу, на котором сидел. У кресла было массивное квадратное сиденье, обтянутое черным кожезаменителем. Клим просунул руку и убедился, что сиденье доходит до самого низа ящика. Под ногами было сухо — ящик воду не пропускал. Справа и слева у кресла находились такие же массивные подлокотники, сзади — толстая спинка, которая чуть выдавалась над краем ящика. Над верхним краем спинки Клим заметил несколько витков толстого изолированного провода.

На правом подлокотнике он обнаружил белую пластмассовую ручку, какие обычно ставятся на электрических пускателях. Она заканчивалась острым выступом, против которого стояли две точки — белая и красная. Сейчас указатель ручки стоял против белой отметки.

Клим осторожно взялся за ручку, покачал ее из стороны в сторону, чуть сдвинул в сторону красной точки — что-то глухо загудело под ногами, и он тут же вернул ручку обратно. «Черт-те что, не отправиться бы еще к мушкетерам!» — подумал он. Впрочем, подумал без всякой иронии, приключение, случившееся с доном Мигелем, не оставляло места для шуток.

Ника выбралась из воды, оделась и присела на край ящика.

Клим ожидал, что днем туман рассеется, но туман остался, только посветлел. Зыбь уменьшилась, не слышно было даже плеска волн о стенки ящика, и эта тишина неприятно действовала на нервы. Они переговорили обо всем, о чем можно было говорить, что не выглядело бы искусственно нарочитым, но вскоре оба заметили, что и говорить им стало труднее — сохло во рту.

Очень хотелось пить.

Пить хотелось обоим. Клим ощущение жажды переносил пока легко, Нике это давалось труднее. Клим, конечно, помнил эксперименты Алена Бомбара о питье морской воды, но помнил и авторитетное заключение медицинской комиссии, что пить морскую воду нельзя. Ника опять пристроилась на его коленях и старалась больше дремать, — во сне пить хотелось вроде бы меньше, но как только она просыпалась, просыпалось и ощущение жажды.

Так прошел день. Клим заключил это по тому, как туман начал темнеть.

Он осторожно поглядел на Нику, дремавшую на его плече, увидел ее сухие потрескавшиеся губы, ощутил на щеке ее горячее воспаленное дыхание и подумал, что им предстоит нелегкая ночь.

Потом он подумал еще с минуту и решительно повернул белую ручку. Под ногами глухо загудело…

Ящик сильно качнуло.

Ника стукнулась щекой о плечо Клима, открыла глаза и тут же прищурилась от яркого солнечного света.

Тумана не было. Голубое небо отражалось в голубой стеклянно-прозрачной воде. Голубые пологие волны мягко покачивали ящик. Было тихо и тепло. И по-прежнему хотелось пить.

«Это сколько же я проспала?»

От груди Клима шло тепло, как от хорошей печки. Она выпрямилась, сильно потерла лицо ладонями. Клим молча и пристально смотрел куда-то в сторону. Выражение лица его было необъяснимо странным. Она резко повернулась туда же, куда смотрел он.

И увидела корабль…

На фоне ослепительно ясного неба отчетливо вырисовывались его черные мачты и белые квадраты парусов. Он выглядел таким неестественным, словно цветное изображение на киноэкране при показе детского мультфильма.

Но это был настоящий корабль. Ника смогла разглядеть даже движущиеся фигурки матросов на его борту.

Тогда чему так удивляется Клим?

А он был явно удивлен, и это было так заметно. Конечно, сейчас странно встретить в море парусник, причем не спортивную яхту, а большое парусное судно, двухмачтовый бриг. А почему именно — бриг? Отроду не интересовалась морской терминологией и вдруг — бриг! И главное, почему так на него уставился Клим, будто увидел не настоящее судно, а его призрак: «Летучий голландец»…

Нике стало чуть не по себе.

— Клим, ты что, ты как будто спишь?