Александр Бирюк: В море дьявола

Ну что ж, такое возможно при спокойном море и в пустынном секторе океана, хотя и недопустимо. Это грубое нарушение морской дисциплины грубее проступка на море Ничухин сейчас и представить себе не мог. Разве что если развести костер прямо в машинном отделении... Но фуражка?

При мысли о виденной фуражке Ничухин опять разволновался. Смятая, брошенная на пол... нет, не брошенная - штурманскими фуражками не бросаются. У вахтенного она всегда должна быть на голове. И если валяется, значит БЫЛО УЖЕ НЕ ДО НЕЕ...

Ничухин растерянно огляделся. Что делать? Идти и разыскивать сбежавшую вахту? А есть ли в этом какой-то смысл? Кто знает, ЧЕМ там занимается вахта обычно по ночам... КОГДА ВСЕ СПЯТ?!

Ничухин спустился на нижнюю палубу и снова огляделся. Каюта вахтенного оказалась рядом. За дверью было тихо. Ничухин неуверенно отворил ее и заглянул внутрь.

В каюте было светло - в иллюминатор заглядывала большая кривая луна. Койка была аккуратно заправлена, все вещи разложены по своим местам, как и положено в каюте заступившего на вахту моряка. Но самого обитателя в каюте не было. Ничухин собрался ретироваться, но тут до его слуха донесся какой-то посторонний звук.

... Этот звук исходил из-за переборки, из соседней каюты. Несколько мгновений Ничухин прислушивался - не повторится ли он снова, затем, повинуясь неосознанному импульсу, выскочил в коридор и постучал в соседнюю дверь. Но ответа он не получил. В этой каюте жил судовой электрик, по ночам он обычно спал, но Ничухин мог поклясться, что услышанный звук свидетельствовал об обратном. Потоптавшись перед дверью, он снова постучал, затем приоткрыл ее и просунул в каюту голову.

То, что он увидел, отнюдь не подействовало на него успокаивающе. Над расстеленной постелью горел светильник, но и тут, черт побери, также никого не было! По напольному коврику в такт качке перекатывалась свалившаяся со столика кофейная банка. И та же кривая луна заглядывала в круглый иллюминатор...

Ничухин попятился. Возле кровати прямо на полу валялась смятая синяя рубашка - любимая рубашка электрика. Ничухин тут же вспомнил фуражку на мостике. Судно вдруг сильно качнуло. Громкий неприятный шелест волны пронесся вдоль тонкого борта, в стекло иллюминатора брызнула морская вода, безжалостно раздробив кривую луну на части. Ничухин судорожно вцепился в дверную ручку, чтобы не полететь на пол, но тут же все стихло. Видимо, судно просто рыскнуло на крутой волне.

"И неудивительно... - подумал Ничухин, пытаясь отогнать от себя страх, - когда вахта шляется неизвестно где!"

Но в бедной его голове уже прочно засела тень громадного сомнения. Не соображая, правильно ли делает, Ничухин шагнул в сторону и уже безо всяких церемоний отворил дверь в следующую каюту.

То, что он увидел, его уже почти не удивило. Тут было практически то же самое - призрачный свет луны, смятая (но, несомненно, еще теплая) постель, в панике отброшенное в угол одеяло. На стуле валялась рубашка, но штанов, как и хозяина, в каюте не было. Обуви, впрочем - тоже.

У Ничухина перехватило дыхание. Неуправляемые мысли в голове принялись выписывать немыслимые виражи и с трудом поддавались расшифровке. Ничухин сделал еще несколько шагов по коридору, запрограммированный только на одно: открывание дверей и окидывание скрывающегося за ними пространства безумеющим взором. Черт возьми - ВО ВСЕХ каютах нижней палубы совсем никого не было! Эти уютные норы были оставлены в такой спешке, что можно было предполагать только одно.

И Ничухин прекрасно знал уже, как это можно было бы назвать...

ПОВАЛЬНОЕ БЕГСТВО!

... Ничухин споткнулся и чуть не сломал себе нос о массивную дверную ручку. Про повальные бегство с кораблей в океане он много читал в книгах, но о ТАКОМ ему не снилось даже в самом дурном сне. И он задал себе два таких важных сейчас вопроса:

ПОЧЕМУ?

И КУДА?

Но об этом пока можно было только догадываться.

Судно вдруг закачало на посвежевшей волне, раскрытые двери кают скрипели и щелкали в такт качке. Ничухина вдруг обуял самый настоящий ужас, ужас с БОЛЬШОЙ БУКВЫ, правда, не тот пока еще ужас, который окончательно помрачает разум и заставляет совершать необдуманные поступки, но ужас, который превращает любого труса или в безвольный труп, или же наоборот, в некое подобие всемогущего Франкенштейна. Не попадая заплетающимися ногами на ступеньки, Ничухин опять взбежал наверх и в отчаянии рванул на себя дверь крайней каюты, да так решительно, что она неожиданно сорвалась с жалобно звякнувших петель и осталась у него в руках, пригнув к полу, но Ничухин этого почти не заметил.