Александр Бирюк: Защитник

Впрочем, довел, иначе не было бы всей этой истории.

Итак, меня продолжало лихорадить, но долго, конечно, так продолжаться не могло. Я должен был или садиться, или падать в море. После неожиданно резкой матерщины, раздавшейся по радио в мой адрес, во мне словно что-то щелкнуло, пелена упала наконец с глаз, и я решился на посадку.

... Посадка прошла на удивление гладко, хотя я заходил на нее с виража - обзору из кабины сильно мешал мощный оружейный отсек в носу самолета. У "оборотня" неожиданно оказалась первоклассная посадочная механизация, я вовсю манипулировал закрылками, и тяжелый самолет опустился на палубу так мягко, словно это был геликоптер. Он не докатился даже до сетевого ограждения - это был просто чудо-самолет! Я вскользь подумал о том, что из него мог бы получиться прекрасный морской штурмовик - первый в истории войны двухмоторный палубный самолет. Я снова расслабился, но сил все же хватило, чтобы выключить моторы. Я откинул фонарь и выглянул из кабины. И то, что я вдруг увидел, повергло меня в такой ужас, что я дернулся назад к рычагу управления и попытался снова включить зажигание. Но слабость наконец меня одолела совсем, и я вырубился.

Впрочем кажется я вырубился ненадолго... Когда я очнулся, то почувствовал, как меня заботливо вынимают из кабины. Я дико огляделся, напрягая зрение, и в притушенном свете палубной лампы увидел лица сгрудившихся вокруг самолета людей. И я понял, что меня поразило в них больше всего.

ЭТО БЫЛИ ЛИЦА НЕ ЖИВЫХ ЛЮДЕЙ.

Вернее, НЕ СОВСЕМ живых людей. А это было еще страшнее.

Я не берусь описать вам, друзья мои, эти лица, хотя они стоят у меня перед глазами даже сейчас. Несколько человек тянули меня из кабины "мессершмитта", но эти движения были какими-то зловеще-неторопливыми, словно это были не люди, а зомби. Мне вдруг показалось, что вокруг меня одни только призраки.

- Спокойно, майор! - вдруг произнес один из "призраков", когда я попытался сопротивляться, и я узнал его! Я УЗНАЛ ЕГО! Это был человек, с которым я служил когда-то...

Короче, я вдруг понял все. Я понял, чей голос я слышал по радио, и кто управлял моей посадкой. Я вдруг понял, чем меня поразила палуба авианосца, когда я никак не мог решиться на посадку. Я снова огляделся, а разглядев, что хотел - застонал.

Я произвел посадку вовсе не на "Салташ", понимаете? Это был однотипный авианосец. Но это был НЕ МОЙ КОРАБЛЬ.

Короче, это был корабль, который к тому времени уже полгода как покоился на морском дне возле Гибралтара.

Это был "ЗАЩИТНИК".

Вот так, друзья мои. Я умудрился посадить свой самолет на самый настоящий корабль-призрак, на эдакий ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ королевского военно-морского флота Великобритании. "Защитник" погиб летом тысяча девятьсот сорок второго года - его торпедировала немецкая подводная лодка, когда он сопровождал караван из двадцати торговых кораблей с грузами и продовольствием для осажденной Мальты. "Защитник" взорвался и стал тонуть. Это была героическая гибель, но ужасная. На авианосец тотчас, как шакалы на раненого льва, набросились немецкие самолеты и итальянские торпедные катера, вызванные по радио подводной лодкой, и этому не могли помешать даже эсминцы охранения. Фрицы никак не желали упускать такой лакомый кусок с сотней попавших в ловушку самолетов на борту. "Защитник" держался до последнего. Его палуба превратилась в решето от бронебойных бомб, сыпавшихся с неба настоящим ливнем, все самолеты стали пылающим ярким пламенем ломом. Лишенный хода, тонущий, он отстреливался до последнего снаряда, до последнего патрона. Но врагов было так много...

Из экипажа не спасся никто, никто не попытался сбежать с погибающего корабля без приказа капитана. Да, это была геройская смерть, хоть и нелепая. Нелепая потому, что в этом виноват был только капитан - он не выпустил вовремя в воздух ни одного разведчика против подлодок врага, а это в те времена и в тех водах было равносильно самому настоящему самоубийству. Геройская же потому, что все погибли на боевом посту.

... Незадолго до этого я служил на "Защитнике". Я знал его командира, капитана Торранса, и Торранс прекрасно знал меня. Вот ЕГО-ТО голос я и слышал по радио перед посадкой. Я тогда не сразу мог вспомнить его, но знал, что это свой, иначе я сразу же заподозрил бы что-то неладное. Но я попался... Впрочем, все было рассчитано заранее, и ничего иного мне бы сделать тогда не удалось.

Короче, человеком, вытащившим меня из кабины, оказался Генри Морган, летчик из моего звена. Он тоже погиб тогда на "Защитнике", не успев взлететь на своем истребителе. И вот представьте себе весь мой ужас, когда я увидел и услышал его! Я тогда сразу же подумал, что у меня и на самом деле галлюцинации. Я замахал руками и закричал, пытаясь отогнать от себя эти бредовые видения. Мне показалось, что мой "мессер" не садился ни на какой авианосец, а продолжает падать в море, и мне немедленно нужно очнуться, иначе я погиб. Но я никак не мог вырваться из этого кошмара, а эти призраки, заполнившие его, выглядели, несмотря на всю странность в облике, так реально... Я извивался всем телом и пытался оторвать их пальцы от своей одежды, но меня скрутили и потащили к надстройке, а Генри шел рядом и что-то говорил. Он в чем-то убеждал меня, но я тогда ничего не слышал, ничего не понимал. И только когда я разглядел на палубе поспешно исправленные белой краской опознавательные знаки авианосца (наверняка для того, чтобы я не увидел при посадке и ненароком не отвернул), тогда я сдался и спросил Моргана, ЧТО ВСЕ ЗНАЧИТ.