Игорь Борисенко: Фантастика 2002. Выпуск 2

— Ты… Ты чего наделал? — просипел он. — Ты чего натворил?!

Он вглядывался в меня налитыми кровью глазами, словно хотел укорить и заставить плакать. Потом перевел взгляд на труп у моих ног и словно впервые его увидел.

— Ах, так ты еще и «баклажана» убил? Сука!!! — Я нелепо улыбнулся, и в тот самый момент толстяк с неожиданным для его комплекции и состояния проворством врезал правой рукой мне по носу. Ощущения были такие, словно кто-то одним ударом вколотил в переносицу толстый гвоздь, который внутри загнулся и вышел в глотке. Верхняя губа онемела, а в носу непереносимо защипало… Лицезрея поворачивающиеся вокруг меня стены, небо, я завалился на спину, безвольный, как мешок с требухой. Хорошо еще, рефлексы не подвели, заставили выставить локти, чтобы не расшибить затылок. Тем не менее падение прошло весьма болезненно. В голове шумело, перед глазами летали разноцветные амебы, а мысли рассыпались вокруг…

Через некоторое время я снова смог усваивать окружающую обстановку посредством зрения и слуха. Толстяк неподвижно стоял на прежнем месте, истекая кровью и пыхтя так, словно он только что пересек всю площадь бегом. Затем он нагнулся и нерешительно поднял пистолет, который принялся вертеть в руках. Очевидно, не имел представления, как с ним обращаться… Тут со стороны донеслось завывание сирен, привлекшее наше внимание — мое и толстяка. Недалеко, но и не близко от места происшествия приземлялись бело-фиолетовые полицейские флаеры, три штуки. Едва они коснулись поверхности, наружу высунулись пистолеты. Мне показалось, что я услышал кашлянье громкоговорителя, но толстяк опередил их выступление своим.

— Эта скотина завалила «баклажана»!!! — завопил он, указывая на меня пистолетом. В следующую секунду раздался многоголосый треск. Все полицейские дружно рвут свои хлопчатые рубашки? Нет, они просто разом дали по очереди из автоматических пистолетов. Я видел, как промчавшаяся мимо стая пуль вгрызлась в бок грузовика, отбивая от него краску и делая маленькие круглые кратеры с дырочками в середине. По дороге некоторые из них пролетели сквозь жирное тело злосчастного водителя, заставив его совершить замысловатый танец, который состоял из переступания с ноги на ногу, с пятки на носок, и трясения веемой жировыми прослойками. Потом толстяк, словно он устал плясать, внезапно отшатнулся назад, ударившись затылком о борт своего грузовика. При этом возник странный гулкий стук — и непонятно, где это гудело, то ли в голове, то ли внутри кузова. Мостовая подо мной заметно содрогнулась, когда туша толстяка рухнула под колеса… Прямо на ту несчастную белую ручку… Впрочем, ей все равно. Им ведь всем все равно, не так ли? Ведь они — не настоящие? — вопрошал я сам у себя. Однако глаза исправно поставляли мне страшные картины разыгравшейся вокруг трагедии. Водитель обливался кровью, хлынувшей у него изо рта, пропитавшей всю рубаху, уже собиравшейся под агонизирующим телом в большую лужу. Он пытался что-то сказать, глядя на меня меркнущими глазами, но не мог, только разевал рот наподобие умирающей рыбы. Полицейские, прикончившие ни в чем не виноватого гражданина, быстро приближались к нам. Двое держали на мушке испускающего дух толстяка, один целился в глубь кафе, а еще один, подняв пистолет к плечу дулом в небо, устремился ко мне. Ну конечно, помочь и оградить от опасности несчастного, случайно угодившего в неприятности гостя планеты, подумал я и усмехнулся. Тут же меня перестала грызть совесть за торчащую из-под колеса руку, пожилого полицейского с дырой в голове и умиравшего в луже крови толстяка. Все это пугающие картинки, потому что в реальной жизни такого не бывает, черт вас дери. Теперь-то я точно знаю, как отличить настоящую реальность от искусственной.

Приблизившийся полицейский, на сей раз в закрытом черном шлеме, подал мне руку, чтобы помочь подняться с мостовой.

— Вы в порядке, уважаемый? — спросил он через грохотавший на всю округу усилитель. Я кивнул. — Не пострадали? Вижу, вы ранены.

А, это он про поддельную кровь, струящуюся из моего виртуального носа. Сейчас начнет вытирать ее платочком, ставить обезболивающие уколы, гладить по головке и успокаивать. Хотя надо сказать, что от вымышленного лекарства для утоления неправдашней боли я бы не отказался, потому что от настоящей она, на мой теперешний взгляд, не отличалась. Но нет, я не буду играть в их дурацкую игру.

— Я только что убил вашего коллегу. Выстрелил ему прямо в голову, — нагло заявил я, вырвав руку из пальцев полицейского. Тот отшатнулся назад, нерешительно опуская пистолет, но потом совладал с собой, снова поднял его над плечом, опять схватил меня за руку, на сей раз сильно и грубо, и толкнул к флаеру. Как-то разом он забыл о вежливости и милосердии.