Владимир Петров-Одинец - Нечаянный колдун

Валентин фыркнул:

— Бред!

Дик горячился, как и в споре с соотечественницами, энергично жестикулировал, обращался то к одному собеседнику, то ко второму. Его волнистые длинные волосы, собранные слабой резинкой в объемистый хвост, растрепались. Длинные прядки, мешавшие глазам, он отбрасывал резкими движениями и восклицал:

— Хорошо, зарождение христианства для вас слишком давно. А ваши старообрядцы, староверы? Двести, триста лет, это совсем ничего, согласны? Пусть Никон их гнал, истреблял, но ведь они сохранили память тех времен. Неужели вам не интересно услышать слова современника, о том, как выглядел кинг Алексей, или Питер Фёст?

Арнольд согласился:

— Интересно. Только я думаю, что твоя идея будет реализована не скоро. А если и будет реализована, то мы не вдруг поймем, что говорит нам собеседник. Ты знаешь, как отличаются языки, даже близкие? Я с трудом понимаю белоруса или поляка даже на слух, твой старославянский вообще не смогу расшифровать. А произносить по современному, и вовсе…

— Ерунда, Дик наш акцент понимает, а мы его…

— Да, йяа плёха коворит рюски, — подтвердил собеседник, собирая рассыпавшиеся волосы в пучок, и дискуссия завершилась дружным смехом.

Тегенюр, третий кам рода ойротов, младший шаман, да еще и полукровка, всегда старался оправдать свой статус. У него лучше всех получалось лечение, он дальше всех видел, а духи подчинялись ему гораздо охотнее, нежели старшим. И неудивительно! Кто использовал каждое дежурство у Кызыл-таг для камлания? Непосильное дело для стариков, и Тегенюру давалось с усилием, конечно, но давалось же! Он уставал чертовски, однако упорно накачивал не только душевные, а еще и физические силы. Ежедневные пробежки, отжимания и подтягивания сделали тело мускулистым.

Младший кам не курил, ел ровно столько, чтобы не затечь салом, не округлиться шарообразно, подобно старшему. Зато много и усердно учился у всех, из любого рода. Старики посмеивались — недостойно для зрелого шамана признаваться в незнании чего-либо. Но молодой кам репутацию не берег. И слишком прост был, охотно готовил амулеты для сородичей. Вот и шли к нему люди. Как при любой тренировке, незаметно шлифовались навыки, прибавлялась колдовская сила, открывалось дальнее зрение. Он уже влегкую обнаруживал шаманские самострелы, обильно настороженные в астрале. Видать, много обиженных камов скончалось тут, пылая жаждой мести к более сильным коллегам!

Тегенюр не пытался обезвреживать их. Достаточно, что наловчился проходить, не подвергаясь опасности. Это просто — выставляешь впереди себя колотушку с бубном и отклоняешь стрелу вверх, когда автор самострела ниже тебя или в сторону, когда выше. Не по статусу, по силе выше. Всё чаще Тегенюр оказывался сильнее. Особенно здесь, рядом с главной ценностью предков, где энергия наполняла его мгновенно, делая легким и стремительным.

Удивительное состояние, когда мысль подчиняла себе духа верхнего мира, и тот брал основной вес камова тела на себя — пришло к Тегенюру впервые именно здесь. А вчера, камлая у ритуального костра, чтобы отправиться в дежурный осмотр окрестностей, третий кам вдруг высоко подпрыгнул и взмыл в воздух метра на четыре. Его шаманские одеяния, весом без малого килограммов под тридцать, широко распахнули полы, зазвенели нашивками, когда он приземлился на вершину Кызыл-таг. Трое сородичей-охранников утратили дар речи.

Так младший кам воспринял помощь верхнего духа, усердно мчащего временного хозяина к чертогам Ульгена. И бубен-тунгур, верный конь, отбивал ритм галопа под пальцами хозяина без единого сбоя, приближаясь к седьмым вратам. Но помешали! И Тегенюр с сожалением повернул назад. Рассмотреть близких пришельцев, оценить силу, вычислить мощь! Быстрее, быстрее! Родовой реликвии может угрожать опасность, если чужой почует ее. И, судя по цвету джулы, один причастен к магии. Значит, представлял опасность.

Разведав основное, младший кам вернулся в тело, за которым присматривала небольшая часть сознания. Здесь, у священной горы Кызыл-таг, у алтаря Небесного марала, удивительная для непосвященных способность камов-шаманов находиться сразу в двух местах — в теле и в любом из трех сущих Миров, была невероятно сильна. Для Тегенюра, во всяком случае. Поэтому он успел внимательно рассмотреть чужака. И, даже вернувшись из транса и целиком войдя в собственное тело, он помнил — жесткое, острое сознание принадлежало женщине. Злой женщине. Но, по счастью, очень слабой шаманке.