Роберт Хайнлайн: Звездный зверь. Имею скафандр - готов путешествовать

Шериф Дрейзер распахнул иллюминатор и высунул наружу голову, но Бетти прервала поток возмущения, который он обрушил на них.

— Что я слышу, шериф Дрейзер! Какие ужасные выражения!

Шериф поперхнулся и вгляделся пристальнее:

— Это кто — Бетти Соренсен?

— А кто же еще? И должна вам сказать, шериф, что никогда не предполагала, что доживу до такого времени, когда вы, столько лет преподававший в воскресной школе, будете употреблять такие слова! И если вы считаете, что подаете хороший пример…

— Молодая леди, придержите язык.

— Я? Но это вам надо…

— Цыц! На сегодня с меня хватит! Здесь дело серьезное и посему — марш отсюда!

Взглянув на Джона Томаса, Бетти подмигнула ему, а затем состроила ангельски невинное выражение:

— Но, шериф, я не могу.

— А? Почему это не можете?

— У меня кончилось горючее. Я пошла на аварийную посадку.

— Бетти, перестаньте сочинять.

— Я? Ради чего, декан Дрейзер?

— Я вам покажу декана! Если бак у тебя пустой, слезай с этого зверя и отправляйся домой. Он опасен.

— Лумми опасен? Да он и мухи не обидит. И, кроме того, вы хотите, чтобы я пошла домой одна? По этой глухой дороге? Когда уже темнеет? Вы меня удивляете.

Дрейзер сплюнул и захлопнул иллюминатор. Бетти мигом высвободилась из подвесной системы и устроилась поудобнее в сиденье, которое Луммокс без напоминания соорудил для нее на своей обширной спине. Джон Томас посмотрел на нее.

— Привет, Червячок.

— Привет, Упрямец.

— А я и не знал, что ты знакома с шерифом.

— Я знакома со всеми. А теперь помолчи. Я помчалась сюда изо всех сил и сломя голову, как только услышала новости по ящику. Вы, даже вместе с Луммоксом, никогда не додумаетесь, как выпутаться из этой истории, — поэтому я и здесь. А теперь расскажи мне все, даже самое ужасное. Не скрывай ничего от мамочки.

— Ах ты, хитрая лиса.

— Не трать времени на комплименты. Может быть, это наш последний шанс поговорить с глазу на глаз перед тем, как тебя начнут тягать в разные стороны, поэтому давай быстрей к делу.

— Что? Ты думаешь, что в самом деле… Но если обратиться к юристу?

— Я лучше любого юриста, потому что мой мозг не забит разными примерами, которые случались раньше. Я все вижу свежим глазом.

— Ну… — Честно говоря, Джон почувствовал себя куда лучше с появлением Бетти. Теперь он и Луммокс не одиноки в этом недружелюбном мире. Он выложил всю историю, а Бетти спокойно выслушала его.

— Кто-нибудь пострадал? — спросила она.

— Не думаю. Они бы мне сказали об этом.

— Это верно. — Она выпрямилась. — Значит, нам не о чем беспокоиться.

— Что? Да Луммокс наломал дров на сотни, а то и на тысячи… Хотел бы я знать, что ты имеешь в виду «не о чем беспокоиться»?

— То, что никто не пострадал, — ответила Бетти. — Все остальное можно организовать. Может быть, еще Луммокс окажется пострадавшей стороной.

— Ну, ты даешь! Полная чушь!

— Если ты думаешь, что это чушь, значит, ты никогда не был в суде.

— А ты была?

— Не уходи в сторону от разговора. Кроме всего, Луммокс подвергся нападению с применением очень опасного оружия.

— Да он не пострадал, его только опалило.

— Неважно. Я уверена, что он испытал сильнейшее душевное потрясение. И исходя из этого, он не несет ответственности за все, что произошло. А теперь помолчи и дай мне подумать.

— Я тоже подумаю.

— Но не очень напрягайся, а то я услышу, как у тебя шестеренки трещат. Не воображай.

До дома Стюартов они двигались в молчании. И перед тем, как они прибыли, Бетти дала Джону один совет:

— Ничего не признавай. Ничего. И ничего не подписывай. Зови меня.

Миссис Стюарт не вышла встречать их. Шериф Дрейзер вместе с Джоном Томасом отправился осмотреть пролом в заграждении. Луммокс плелся за ними. Шериф молча смотрел, как Джон Томас взял шнурок и натянул его поперек прохода.

— Вот так. Теперь он не сможет выйти.

Дрейзер открыл рот:

— Сынок, у тебя, видно, не все дома.

— Вы не понимаете, сэр. Захоти он выйти, забор его не остановит, даже если мы его отремонтируем… Его ничто не остановит. Кроме этого шнурка. Луммокс!

— Да, Джонни?

— Видишь этот шнурок?

— Да, Джонни.

— Если порвешь его, я надеру тебе уши. Понятно?

— Да, Джонни.

— И пока я не разрешу тебе, со двора ни ногой.

— Хорошо, Джонни.

— Обещаешь? Лопни мое сердце?

— Лопни мое сердце.

— Вообще-то сердца в нашем понимании у него нет, — сказал Джонни. — У него все устроено по другому, принципу… что-то вроде центробежного насоса. Ну, словно…