Роберт Хайнлайн - Кот, проходящий сквозь стены

– Ладно, дорогая.

Она управлялась гораздо проворнее меня, и единственное, чем я мог ей помочь, – это не путаться у нее под ногами.

Особого опыта совместной жизни с женщинами у меня не было; военная служба не очень-то способствует созданию домашнего очага. Поэтому я всегда избегал брака, довольствуясь лишь непродолжительными связями с коллегами-амазонками, которые сами по себе обрывались из-за служебных перемещений.

Когда я дослужился до полковника, у меня, кроме денщика, появилась и женская прислуга, но я и в мыслях не имел, что это хоть как-то может напоминать семейную жизнь.

И вот что я пытаюсь выразить: несмотря на сочиненные мной любовные истории бесчисленных вымышленных героинь, я имел все же довольно смутное представление о женщинах!

На заре моего писательства случайно нашелся издатель, покупавший мои вымученные рассказики. Его звали Ивлин Фингерхут, он был мрачным субъектом с плешью и неизменной сигарой во рту. Фингерхут всегда поучал меня:

– Не пытайтесь полностью изучить женщину, это сделает из вашей жизни скачки с препятствиями.

– Но ведь правдивость литературы подразумевает такое знание! – возражал я.

– Да ваши истории и без того правдивы, ведь каждая из них будет сопровождаться клятвенными заверениями, что данный рассказ основан на реальном факте! – Он клал большой палец на рукопись, которую только что купил. – Вы должны к ней прилепить ярлычок с надписью: «Факт». Неужели вы собираетесь уверять, что такого не было? Вы что, не желаете, чтобы вам за это платили?

Да нет, я очень даже хотел, чтобы мне платили! По мне вершина литературного стиля – простое элегантное выражение: «Платите во имя того, чтобы…», поэтому я быстро отвечал:

– Что касается фактов, положенных «в основу», никаких проблем нет.

Сам я эту женщину толком не знал, но моя мать училась с ней в одной школе.

Эта девица в самом деле обвенчалась с младшим братом своей матери. Она была уже в положении, когда все открылось, и появилась дилемма: то ли взять на душу грех аборта, то ли родить плод кровосмешения, возможно, с двумя головами, но без подбородков? Все основано на фактах, Ивлин, но мне пришлось их обработать и упорядочить. И получилось, что моя героиня Бет Лу не была истинной племянницей своему дяде, да и ребенок-то был зачат не от него! Вот эти подробности я и выкинул из рассказа!

– Ну так напишите его снова, введите именно это и выкиньте предыдущее. Вас должно заботить лишь то, чтобы были изменены имена персонажей и названия мест. Не дай бог, если поступит хоть одна жалоба от тех, кто себя узнает в ваших героях!

Попозже я принес ему исправленную версию, ни словом не обмолвясь, что эта история произошла вовсе не с соученицей матери, а с героями книги, принадлежащей моей тетке Эбби. Я попросту «слизал» ее с либретто «Цикла о кольце Нибелунгов» Рихарда Вагнера. Сам-то Вагнер был никудышным литератором, он лишь лихо сочинял музыку, а либретто ему делал некто Гилберт.

Но его дурацкие сюжеты вполне подходили для переложения в современную прозу, разумеется с изменениями в интонации, именах действующих лиц и географических названиях. Нельзя даже сказать, что я крал эти сюжеты.

Скорее всего, слегка их «заимствовал». Они теперь в широком обиходе, мои права на них закреплены, да к тому же и сам Вагнер умыкал их откуда-то из прошлого!

Я вполне мог обеспечить себе доход, используя лишь вагнеровские сюжеты, но они уже сидели у меня в печенках. Поэтому, когда Фингерхут ушел в отставку и купил себе ранчо в Турции, я бросил писать любовные истории и перешел на военную прозу. Ее продавать оказалось намного труднее, и иногда я почти голодал, поскольку, зная кое-что о войне, я, в соответствии с теорией Фингерхута, обрек себя на истинные скачки с препятствиями.

Кроме того, далеко не все из того, что я знал о войне и военной службе, можно было ввести в рассказ или роман. И все же с некоторым сожалением я вспоминал, насколько проще было иметь дело с «историями о любви», ибо ни я, ни Фингерхут, ни сам Вагнер не могли похвалиться доскональным знанием женщин…

В особенности это оказалось применимым к Гвен. Я всегда полагал, что любой женщине при переезде с квартиры требуется минимум семь мулов либо эквивалентный им огромный контейнер. И я считал, что женщины по своей природе существа неорганизованные. Я был убежден в этом.

Но Гвен собралась покинуть свою квартиру всего лишь с двумя чемоданами – одним большим для одежды (он, кстати, был меньше моего саквояжа!), в котором все было очень аккуратно уложено, и другим поменьше для прочих предметов. Вот так.