Андрей Петров - Бесноватый

Тут и там торчали молодые зелененькие деревца, неизвестно каким образом успевшие после Великой Бомбежки вымахать, и даже зверьки лесные иногда попадаться на глаз начали. Мины же здесь и вовсе обнаруживаться перестали (не на себя же их рогоносцам ставить!), хотя быстроту передвижения осложняли патрульные вертаки, то и дело по небу пролетавшие. Но тут нам Нок-Хомяк помогал здорово, добрая ему память. Слух у него был отменный! Слышал наш Хомяк приближение вражеского вертака мили за три и тут же нам всем знак подавал. Ну мы, знамо дело, сразу же в землю зарывались, горелыми ветками себя сверху засыпали, да и пережидали, пока машина вражья восвояси улетит. Так вот и шли, неспешно и без особых приключений, пока не остановились однажды на ночевку возле небольшой горы с крутыми склонами. Костер разжигать, по приказу почтенного командира Ряха, естественно, не стали (негоже себя на контролируемой врагом территории мишенью выставлять!) и уже собирались отходить ко сну, перекусив кое-как сухарями, как вдруг Сапог наш, Пель, оставленный на ночь за дозорного, сообщил всем, что, мол, разглядел он у подножия горы какое-то темное отверстие, вход в пещеру подземную, видно. Ну, сон, конечно, пришлось отложить, и пошли все под руководством почтенного командира нашего таинственное отверстие осматривать. Постояли, поглазели немного, как вдруг Бугай наш, Зорк, заговорил дрожащим голосом, и рожа у него, наверное (в темноте-то не видно было!), вся побледнела. "Я, кажись, - говорит, - о пещере, об этой слышал. Мне, кажись, о ней бабка легенду сказывала! А место это, - говорит, проклятое! А именуется сия пещера - Бесовской! И в того, кто в нее войдет, непременно бес вселится, и станет тот навеки проклятым!" Не знаю, как у других, но у меня, признаться, от этих слов мурашки по коже пробежали. Но тут наш почтенный командир Рях, великого ума человек (побольше ему голов мертвых рогоносцев!), успокоил всех, сказав, что слышал он и сам эту легенду и что по легенде этой Бесовская Пещера не в здешних, а совсем в других краях находится, и что перед нами, поди, простая берлога, которую крупные лесные звери себе вырыли, пока после Великой Бомбежки все не перемерли. А так как в берлоге этой могли какие-нибудь припасы или сокровища, спрятанные проходящими здесь до нас бойцами, сохраниться, решил почтенный Рях направить добровольца на ее исследование. Добровольцами, естественно, все пожелали быть (какой же славный солдат побоится в звериную берлогу залезть?), и пришлось по жребию определять, кому идти. Сам командир наш считалочку произнес и выбрал счастливчиком Пеля, Сапога нашего. Тул-Страус тут же сказал остроумно с досадою в том смысле, что Миросотворитель нашего Сапога уже дважды за один вечер отметил, что и берлогу Сапог сам обнаружил, и исследовать ее ему самому посчастливилось. Ну, как только Пель наш в темном отверстии скрылся, мы все пошли к месту ночлега, расселись по кругу и стали во тьме друг другу разные истории рассказывать, чтобы время убить, Сапога возвращения дожидаясь...

Наверное, если бы Ольга была человеком, она бы сейчас улыбалась: ведь в ее лоно впервые за последние полтора десятка лет вошло разумное существо. Когда-то, ее память отчетливо сохранило то время, такие визиты не были для нее редкостью и ее жизнь была преисполнена смысла. Тогда, помимо множества аборигенов, которых нужно было обращать, каждый день к ней приходил человек с красивым именем Денис. И говорил с ней. Он рассказывал ей о планах землян по превращению планеты в настоящий рай, о жизни колонии людей, полноправным представителем которой, по его мнению, она могла себя считать. Он думал, что человек от природы добр и что ее великая миссия состоит в том, чтобы помочь человеку снять внешнюю негативную скорлупу, в которой он оказывается, быть может, не по своей воле, и открыть в нем все лучшее, заложенное природой. Он объяснил ей, что она выглядит так странно специально для привлечения аборигенов, что для них она - храм, святыня, в которой нужно воздавать почести богам. Он надеялся, что вскоре на планете будет много таких прекрасных творений, как она. И разумная машина привязалась к своему благожелателю. Когда его не было рядом, она испытывала какое-то странное чувство, словно чего-то не хватало для обретения полного спокойствия. И иногда ей почему-то казалось, что она знает Дениса уже давно, что он был для нее бесконечно дорог и раньше... Раньше? Когда это, раньше? Этого она понять не могла. Но вот, в один черный день, Ольга так и не дождалась ни аборигенов, ни Дениса. Пришел он к ней лишь на следующее утро и сразу, как вошел в просторный зал, упал среди красивых статуй божеств на колени, закрыл лицо ладонями и заплакал, как маленький ребенок. Потом он поведал ей, что земная колония разрушена войском местных жителей, предварительно учинившим расправу над всеми обращенными, что много землян, не способных, да и не желающих оказывать вооруженного сопротивления, погибло и что им, немногим, оставшимся в живых, неминуемо придется в самое ближайшее время оставить эту планету. - Ну так прощай, Оленька, - произнес Денис под конец. - Ты, наверное, не поймешь, к чему я это говорю, но надо мне у тебя за многое прощения попросить... Прости же меня за то, что не уберег тебя тогда, в тот злополучный момент, что, по глупости своей, позволил тебе на верную смерть пойти. Прости и за то, что не смог с гибелью твоей свыкнуться и дал тебя в этот чертов сарай заточить! Я-то, дурак, думал, что этим свою боль ослаблю, а вместо этого лишь ее приумножил, расширил рану! Прости меня, Оленька, за все дни, которые мы с тобой вместе не провели, за детей, которых не вырастили! За все прости!.. Внезапно голос его сорвался, и он начал, в истерике разрывая на себе одежду, биться о стены, выкрикивая: "Не полечу никуда! Здесь останусь! С тобой!" Но тут за ним пришли двое землян, взяли его под руки и насилу увели от нее, хотя и успел он при выходе из зала обронить: "Ты жди меня, Оленька! Я вернусь к тебе обязательно!" И она ждала. Хотя так и не осознала, почему он для нее столь важен. Ждала годы, ждала десятилетия и готова была прождать еще века. ...Вошедший человек был, явно, аборигеном. Осторожно шагая по залу, он освещал статуи божеств небольшим фонариком и то и дело испуганно озирался. Когда он очутился в центре помещения, Ольга включила эффектную подсветку статуй и запустила успокаивающую мелодию. Абориген, как зачарованный, остановился, выронил фонарик и стал ритмично покачиваться, тупо глядя перед собой. Ольга быстро отсканировала сознание пришельца и начала изменять его в соответствии с программой. Она делала это с любовью, словно мать, помогающая своему чаду произвести первый шаг в неизвестном мире. Она дала человеку все, что должна была дать и даже чуточку больше, возможно, частичку себя... Абориген уже покинул зал, а Ольга все еще думала о нем, внезапно на мгновения предавшем смысл ее существованию, с нежностью. Она была счастлива. И даже не помнила сейчас о Денисе. Непременно, если бы Ольга была человеком, она бы улыбалась.

Читать дальше