Андрей Изюмов - Летун

Он сделал шаг в сторону и поднял тело несчастной девушки с земли.

"Здесь ее оставлять точно не стоит", – подумал Андрей и взлетел.

Можно было позвонить в Службу Спасения с одного из городских таксофонов, дождаться их и передать девчонку непосредственно в руки спасателям.

"Наверное, так я и сделаю".

Полеты были чем-то незабываемым. Тем, что Андрей просто не мог выразить словами. Только действиями. В такие минуты, как сейчас, он действительно искренне верил в то, что является уникальным.

Хоть здесь и было очень холодно.

Андрюха сидел на краю крыши самого высокого здания в Майами – отеля "Четыре сезона", свесив ноги вниз и глядя на город с высоты в двести сорок метров. Зрелище захватывало дух и вызывало мурашки по всей коже.

Девушку Андрей отдал в руки здоровенному чернокожему врачу из "скорой помощи", после чего, почувствовав себя свободным, он решил провести хотя бы полчаса наедине с самим собой.

Крыша этого отеля подходила для подобного как нельзя кстати. Андрей ел купленную в круглосуточной пиццерии "Неополитану", запивая ее горячим кофе. Мысли текли рекой.

Странно, но ожидаемый им голос совести все никак не просыпался. Не было и страха перед возможным наказанием. Не изменилось совершенно ничего, кроме того, что Андрей убил уже пятнадцать человек.

Вдуматься только – пятнадцать! По всем понятиям он уже попадал под понятие серийного убийцы.

– Да и наплевать, – тихо сказал себе под нос Андрюха, подумав об этом.

Он закрыл глаза и постарался оценить все происходящее.

– Наверное, я не такой как все вокруг, – задумчиво произнес он вслух, – СМИ постоянно пичкают людей страхом убийства. Вроде бы это самая страшная черта, через которую только можно переступить. Переступил. И что теперь? Я изменился? Нет. А должен был? Никому я ничего не должен.

Он замолчал, внезапно осознав глупость разговоров вслух.

"Если бы ты убил хороших людей, моя реакция была бы совершенно другой, – уже в который раз вспомнил Андрюха слова своей любимой. – Но ты убил грязный скот. Да, твои руки теперь в крови. И это может быть плохо только в том случае, если ты чувствуешь вину".

Он не чувствовал вины. Более того, Андрей верил в то, что он стоит на верной стороне. И уходить с нее он не собирался.

Ему снова вспомнился Лобас, скорчившийся на сырой земле. Вот именно поэтому Андрей и не собирался отступать. Не теперь.

– Как ты там говорила, Лена? – спросил он вновь вслух. – Мир без всей этой погани возможен, когда волны крови смоют таких вот подонков? Как-то так… – он прервался. – Значит, надо продолжать вызывать волны.

Андрей допил кофе, поставил пустой стаканчик на край крыши и спрыгнул вниз.

– Деньги гони, – мразь! – орал грабитель ему в лицо, брызжа слюной.

– У меня ничего нет! – сквозь слезы ответил Дик, понимая свою обреченность.

Четыре тяжелейших удара сотрясли его голову, в глазах потемнело, и ребенок упал на землю. Он должен был пробежать всего один квартал, возвращаясь от друга, у которого засиделся до глубокой ночи, увлекшись новыми играми. Сотня метров по ночному городу – ничего страшного, такое бывало уже десятки раз. Только сегодня все вышло иначе…

– Деньги, тварь! – завопил приставший к нему негр и новый сокрушительный удар ботинка в живот заставил Дика скрючиться и снова закричать. Нападавший выхватил из кармана нож-бабочку, откинул лезвие и шагнул к ребенку. – Лучше выворачивай карманы, мразь мелкая!

Негр был не в адеквате, ребенок понимал это, но абсолютно ничего не мог сделать. Он лишь закрыл глаза, ожидая самого плохого, того, что не раз видел со стороны в интернете и по телевизору.

Негр истошно завопил, как будто испытывая невыносимую боль, потом что-то хрустнуло, и Дик открыл глаза, уставившись на неизвестно откуда взявшегося человека.

Он был высоким и широкоплечим, облаченным в байкерскую куртку, "камелоты" и джинсы со штанинами, раскрашенными в пламя. Лицо незнакомца закрывал мотоциклетный шлем с поднятым вверх забралом. В кромешной тьме Дик не смог разглядеть даже его глаз.

– Как ты, парень? – спросил байкер.

Ребенок посмотрел себе под ноги, не понимая, куда делся напавший на него черный, и наткнулся на отрезанную голову, валявшуюся на асфальте. И тогда он завопил так, что предыдущие крики на фоне этого казались едва слышным писком.

Байкер был настолько ошарашен, что даже опустил руки.

– Ты чего, малыш? – обескуражено выдавил из себя он. – Я ведь не убийца…