Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 6

А еще я помню бухту, отовсюду закрытую скалами, яркий солнечный день, и отсветы водной ряби играют на обнаженной груди Джулии — она, закончив купание, выходит на берег и вдруг перестает улыбаться и снова спрашивает:

— Что с тобой? О чем ты все время думаешь?

Когда я получил кличку «Ангел Анджело», за мной уже числилось семнадцать трупов. Что и говорить, приходилось мне в той жизни бороться за место под солнцем. Вряд ли Полю было известно об этом во всех подробностях, хотя однажды он порядком меня удивил, уверенно перечислив фамилии восьмерых покойничков.

И вот не мог я понять, как же это вышло, что щепетильнейшее соблюдение законов и всяких прочих формальностей сделалось для «Коза Инк.» больше чем прикрытием и в конце концов привело к тому, что организация практически не располагала надежными и профессиональными убийцами. Похоже, я и в самом деле был им нужен. Вот уж не ожидал, что в новой жизни буду заниматься все той же грязной работой. Подумать только: заказное убийство — в эпоху удовлетворенных амбиций, отлаженных социальных механизмов, неслыханной продолжительности жизни и космических путешествий! Мне казалось это по меньшей мере странным, как ни старался Поль представить дело в более выгодном свете.

А еще я помню, как мы ели апельсины, расположившись под стенами водоочистительной станции, под стенами, некогда блиставшими белизной, а ныне от воздействия климата и под натиском непомерно разросшихся кустов сирени и глицинии обветшавшими и имевшими по-монастырски мрачный вид, и я гладил Джулию по голове, а она сорвала бледно-зеленую метелку чемерицы, растения, которое в древности применялось как лекарственное средство от безумия, и воткнула ее в мои волосы. Но мысли мои были в этот момент не здесь, они, если можно так выразиться, покинули пределы черепной коробки и вознеслись выше утопавших в сирени стен, потому что механический и монотонный гул работающих водозаборных установок, всасывающих, очищающих и через систему подземного трубопровода пропускающих черт знает какое количество морской воды ежесуточно, навел меня на размышления о двойственной сущности Герберта Стайлера — парня, который согласился стать подопытным кроликом в экспериментах компании «Доксфорд индустри» на некой планете Альво, расположенной так далеко от нашего голубого шарика, что и представить себе это расстояние было жутковато (Джулия на сей раз не заметила моей задумчивости и не произнесла свое обычное: «Что с тобой?»). И вот я недоумевал: считать ли этого малого, подвергнутого операции по удалению нервных окончаний, каковая, кстати, на Земле была уголовно наказуемой, но каковая же и позволила напрямую подключить его к сети гигантского компьютерного комплекса, считать ли, значит, этого беднягу, пожертвовавшего собой во благо интересов своей компании и, понятное дело, ставшего препятствием на пути «Коза Инк.» к одной из ключевых позиций в сфере ее влияния в иных мирах, считать ли его машиной, наделенной человеческим разумением, или же человеком, у которого вместо мозга компьютер, и как вообще называть задание, которое мне предстояло выполнить: человеко- или кибероубийство?

Вот о чем я раздумывал, прислушиваясь к гулу водозаборных установок и вдыхая соленый морской воздух, пронизанный запахом цветущей сирени.

Поль обещал, что мне предоставят необходимые условия для подготовки, не говоря уже о самых современных средствах. Но сначала предложил попутешествовать.

— Отдохнешь, развеешься, — сказал он, — заодно обмозгуешь все как следует.

Глядя в ночь и поеживаясь от холода, я пытался представить, как прикончу Стайлера, вернусь и начну жить заново и по-иному, принадлежа целиком уже этому, нынешнему, времени, а прошлое пусть провалится в тартарары.

— Я постараюсь вернуться, — сказал я и задернул занавеску.

Вижу Джулию под тем фантастически красивым деревом, ее шелковистые волосы зачесаны назад и скреплены коралловой заколкой, и рука движется уверенно, запечатлевая на бумаге таких, оказывается, непростых овечек. И вдруг яркий солнечный свет, и моя длинная черная тень у ее ног, и вот она поворачивает голову, поднимает руку, прикрывая глаза от солнца, я спрыгиваю с лошади, обматываю поводьями куст и подхожу к ней, заговариваю, она кивает и улыбается…

Внизу ровной линией распускаются цветы разрывов, и здание, которое я бомбардирую, уже наполовину охвачено огнем. Мой корабль трясется, ныряет, потом тоже загорается, и тогда я катапультируюсь в капсуле, которая, повинуясь автоматическим системам управления, теперь самостоятельно уворачивается от ракет неприятеля, и отстреливается, и стремится вперед, вперед, вниз, вниз, а потом разваливается на части, и я мягко приземляюсь. Сочленения скафандра сухо щелкают, когда я касаюсь подошвами грунта, затем амортизаторы отключаются, и вот уже лазерным лучом я пронзаю приближающиеся ко мне муляжи, и гранаты летят из моих рук, и сверхзвуковые волны, разрушающие протоплазму, разбегаются от меня подобно звону некоего незримого колокола…