Анастасия Дубинина - Сказка про каштан

— Не перебивай, пожалуйста!.. Путь до того замка долог и горек, и каждый проходит его в одиночку. Но есть еще и другой, короткий, Путь по Пяти Землям, и подводит он к самым замковым вратам. Если поспешить по нему, то можно обогнать Эйрика, медленно идущего сейчас обычным путем, и заступить ему вход, когда он прибудет. И если согласится он вернуться в мир вместе с братом — тогда останется он живым меж людьми, а если нет — значит, такова будет ваша судьба…

Так сказала дева-фэйри, на вопрос же, где начало того пути через Пять Земель, отвечала, что эльфам про то не ведомо. Никогда не ходил им никто из фей, и даже из людей одолевали его немногие… И еще меньше народу после этого вернулось в мир живых. После этого опустилась она в свое озеро и оставила Айрика одного на берегу, и стоял он там, как дурак, не зная, что ему дальше делать. И тогда с ним заговорил каштан.

Заговорил каштан, цветший и осенью алыми цветами, потому что была в нем человеческая кровь, — и сказал он примерно так:

«Айрик, Айрик, крепись и не плачь.

Брат твой Эйрик пока еще жив…»

Айрик, конечно же, немало удивился, но дерево его успокоило. Каштан сказал ему, что некогда они с братом окропили его корни своей кровью, и позтому теперь он им тоже вроде как побратим, и оттого все чувствует, что с ними случается. Если кто из них умрет, то и он увянет, сказал каштан, а потому он и сам несколько… лично заинтересован, чтобы все остались живы. И готов он рассказать, как ступить на Путь по Пяти Землям — деревьям, им же очень многое ведомо, только ни у кого не хватает ума их спрашивать… А встать на начало этого пути можно откуда угодно, хоть отсюда. И сбросил каштан Айрику свой длинный лист, вернее, венчик своих листьев, похожий на ладонь — пятерню, и зажал юноша его в кулаке, а потом прилег у корней большого дерева — и оставил там лежать свое тело…

А душа его вышла из плоти и увидела тропку, посыпанную ярко-белым светящимся песком. Вела эта тропка в полной темноте, будто бы через лес, но это был другой лес, черный, и деревья так плотно сомкнулись вдоль дороги, как будто это были стены. И Айрик пошел по белой горящей тропе, и не было в черном небе ни луны, ни звезд — одна только тьма…

«… — Он хочет спастись. Пойми же ты, рыба холоднокровная — он больше хочет спастись, чем жить!..

— А я? — фэйри подняла свое острое личико с двумя черными дырами глаз, которые, казалось, росли и приближались к мальчику. Сейчас она стояла на мелководье, ярко белея нагой кожей, и волосы ее, концами растворяясь и сливаясь с водой, клубились сухой пеной. Внизу от них дыбились маленькие бурунчики.

Она нагнулась вперед — совершенно нечеловеческим жестом, как змейка, и Айрик собрал всю свою силу воли, чтобы не отшатнуться. Только пальцы его крепче стиснули фляжку со святой водой.

— Ты? — он надеялся, что голос его звучит твердо и презрительно. Что голос его не дрожит. — Что ты хочешь этим сказать, ты, нелюдь?..

— Слушай меня, однодневка. Неужели вы не умеете слушать никого, кроме себя?..

Голос ее, высокий, странно картавящий, не мог исходить из человеческого горла. Но нотки, которые в нем прозвенели, Айрик узнал, как человеческие — печаль, усталость, боль. (Не поддавайся, отчаянно одернул он себя, это же эльф, нелюдь, им никогда нельзя верить…) только один жест больно цеплял его, надрывая сердце — тоненькие пальцы ее руки все время вертели, теребили надетое на указательный мягкое колечко Эйриковских волос…

— Да, однодневка, я тоже хочу спастись.

— Чего ж тебе терять? — прошептал он, завороженно следя за трепетом пальцев крошечной, ему по плечо, девушки — жившей здесь, наверное, еще до того, как дед его деда запищал в колыбели…

— Мне? Мою душу.

…- У вас же нет души, — ляпнул Айрик пораженно — и тут же пожалел об этом. Фэйри сделала шаг назад, в воду, и из ее черных глаз изливалось такое ледяное презрение, что мальчика протрясло. С чего я взял, что она похожа на девочку? — мелькнуло у него в голове. Скорее уж на старушку…

Даже ее тело, не знающее человеческого стыда, а потому смущения и не вызывавшее, не могло обмануть. Это была девочка-старец, умное и чуждое, и очень несчастное существо, протянувшее ему руку через бездну.

— Прости, — быстро сказал Айрик, поражаясь сам себе. Мог ли он подумать, что, придя спасать брата любой ценой, будет болеть сердцем о нелюде, чьими кознями оный брат погублен?.. — Прости… фея. У вас есть душа, я знаю. То есть не знал, но… знаю теперь.

Она к тому времени уже погрузилась в воду по грудь и отвечала, не поднимая глаз: