Сергей Калашников - Своё никому не отдам

— Так ты согласна стать моей даже без венца?

— А что делать, если с венцом не получится?! Живут бабы незамужними, деток растят. И вдовы солдатские, а есть и совсем непросватанные, — Наталья вздохнула и ещё тесней придвинулась. Вот и не ластись к такой.

Повернулся, прихватил губами ушко, и тут же отпустил. От осязания верхней кромки раковины и запаха волос так вдруг стало томно, что не понадеялся на свою сдержанность. Определённо, что-то с ним в последнее время происходит.

Праздник шел своей чередой, а Гриша с Наташей строили планы на будущее. По всему выходило, что в ближайшее время в жизни царевича произойдут изменения. Детство закончилось, и батюшка обязательно потребует от сына чего-то иного, чем просто жизнь в уединённой усадьбе, спрятанной от бурных событий огромного мира среди лесных просторов. Гадали, какая судьба ждёт юношу, и какое место в ней можно уготовить девушке «подлого сословия».

Судя по тому, какую жизнь обычно вели дети монарха, начиная с какого-то возраста, их окружала свита, составленная по их выбору, и найти в ней пристойное место для женщины не так-то просто. Обычно молодому дворянину служили камердинеры, слуги и были ещё товарищи для затей молодецких. Проказ или свершений — это уж позднее станет понятно. Важно, что место для Натальи в такого рода компании следует подобрать заранее. Конечно, лекарем её Гриц взял бы не задумываясь, однако на эту работу приглашают обычно дипломированного врача, прошедшего курс ученичества у известного медикуса. Знахарки или повитухи в среде людей знатных не слишком ценятся.

Кухаркой? Так тоже в порядке вещей чтобы поваром был мужчина. Вот никак не придумывается официальный статус для молодой девушки в окружении царевича. Белошвейка? Не то. На роль старой кормилицы тоже не годится. Откуда ни поверни, а отовсюду вылезает, что девицу при молодом мужчине держат для утех. И этот вариант Григорию не по душе. Ведь и приличия надо соблюсти, и не хочется ему пересудов за спиной у любимой.

Любимой. Попробовал произнести это слово вслух — Наталья ещё теснее прижалась. Значит — правильное слово. А вот способа, как остаться вместе, если случится Григорию уехать, не придумали. Отправились к кострам и накрытым скатертям, отведать пирогов да послушать пересуды.

Федотка тоже здесь объявился одетый наряднее, чем обычно, но богатством одежды не выделялся. Девицу из хоровода умыкнул, но после этого к людям не вышел. А Любава — его избранница — вернулась. Одна. И больше в танце участия не принимала. Присела за тот же стол, где и Григорий с Натальей сидели, а потом всё больше молчала, да поглядывала задумчиво. А там вскоре и рассвет пожаловал, и все разошлись. В этот раз никто не испросил родительского благословения.

Гриша добрался до своих покоев, как обычно, без приключений, и к завтраку не вышел. До обеда сладко посапывал и ни о чём не кручинился. Потом под руководством кузнеца отбил косу, опробовал её на садовых полянках, но не усердствовал — рана давала о себе знать. Челядь, привыкшая к выходкам великовозрастного чада, воспринимала его действия, как всегда, смиренно и никто не пытался растолковать «неразумному дитятке», что ему пристало деять, а что нет.

Вздохнул. Предчувствие близких перемен то и дело поднималось изнутри и сосало под ложечкой. Однако помочь с покосом Милене — Наташкиной матери — он бы очень хотел. Главное — есть уже силушка и маленько сноровки. Пусть и не за большого мужика способен сработать, но содеять может немало. Как-то нынче дела повернутся?!

— Ну ка, покажись нам с матушкой, каков ты стал нынче? — батюшка всё так же крепок и смотрит по-доброму. — Учителя тебя хвалили, и вырос ты, телом окреп.

— Да что ты, Иван Данилович! — матушка всегда зовёт отца по имени отчеству. — Мал он ещё, неразумен. Пускай поживёт пока здесь, наберётся дородства телесного, книг духовных почитает.

Родители, как всегда, спорят о том, насколько их четвёртый ребёнок готов к самостоятельной жизни. До этого маменькино слово всегда оказывалось крепче, хотя Гриша принимал сторону папеньки. Теперь же сразу видно, что решение государь уже принял и слушает жену только из вежливости.

— Ладный какой у нас сынок, не правда ли, Оленька, — это, конечно, попытка примирить мать с тем, что младшенький её уже вышел из детского возраста и пора ему начинать взрослую жизнь. Царица только вздохнула в ответ. Видимо они ещё в пути всё обговорили, а теперь просто по старой привычке продолжают спорить, впрочем, уже без горячности.