Баррингтон Бейли - Падение Хронополиса

Лежащая в гробу принцесса Веа открыла глаза, повернула голову и медленно села.

Вро закричал:

— Веа!

— Вро! — так же отчаянно взвизгнула принцесса. Они смотрели друг на друга в совершенном ужасе.

В Императорском дворце почти ничего не изменилось. Инприсс Соре вцепилась в Этона, видя в нем своего защитника.

— Это повторится еще раз? — спросил Этон.

— Волна отступила лишь на миг, — ответил Император. — В страте по-прежнему нарастает турбулентность. Когда волна вернется в следующий раз, передышки больше не будет. Все исчезнет… навсегда.

Император зажужжал, защелкал, потом раздалось приглушенное гудение, и в поверхности машины открылась дверь. Внутри оказалась освещенная камера с обитыми стенами.

— Быстро внутрь, — приказал Император.

Повелительный тон машины подействовал. Этон и Инприсс поспешно забились в тесноту камеры. Дверь за ними закрылась.

От взметнувшихся волнами геодезических линий, всплывших из глубин, пошел резонанс, которому ничто не могло противостоять. Когда мощь хронотической потенциальности обрушилась на Империю вторично, величественное сооружение, построенное с такой тщательностью, не просто временно исчезло, но разлетелось на части, и материальность его фрагментов рассеялась до невосстановимости. Сам экран ортогонального времени разорвался в клочья.

За секунду до этого Император переместился в страт. Этона такая способность машины почти не удивила. Приборы на панели показали движение через страт, и слышалось гудение не слишком мощного двигателя времени, преодолевающего опасные завихрения.

Куда же везет их Император?

Итак, случилось. То единственное, чего так боялись сотрудники Ахронального Архива, наконец произошло.

Перманентно находящийся в страте Ахрональный Архив был единственным департаментом администрации Хронополиса, который не ждала гибель. Так полностью оправдался культ изоляционизма архивистов. Люди бродили по помещениям, стараясь коснуться друг друга для успокоения, поглаживая кожухи гудящих компьютеров, где хранилось все, что произошло в исчезнувшей Империи.

За стенами Архива был только страт и ничего больше. Ортогонального времени не существовало. Его уничтожил временной ураган невиданной силы, и власть потенциальности стала неограниченной. Актуальность исчезла повсюду, за исключением этого единственного пузырька.

В этом могильно-мрачном учреждении всегда была заметна обращенность внутрь себя, но сейчас она усилилась. Главный Архивариус Торн Иллюс Мейр знал, что очень скоро она перерастет в групповое помешательство. Хотя вряд ли кто из работников Архива до этого доживет. Архив успеет раствориться в страте, как сахар в воде. Поддержка его существования — та материальная основа, из которой он возник, — пропала без следа. Архив еще сохранялся лишь по милости времени страта, не имеющего взаимно-однозначного соответствия с ортогональным временем.

Мейр сидел у себя в кабинете один, когда в дверь забарабанили и раздался взволнованный выкрик одного из старших архивариусов:

— Там что-то приближается из страта!

Мейр побежал выяснять. К входному шлюзу он поспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как материализуется громада Императора.

Все присутствующие упали на колени. В борту Императора распахнулась дверь, и из неё вышли двое — мужчинам форме офицера Хронофлота и женщина.

Пораженный Мейр широко распахнул глаза.

— Хвала Господу! — смог он произнести, но надеяться еще не смел.

Мужчина и женщина шагнули к нему, но не успел Мейр и слова сказать, как Император снова исчез.

И на Непобедимую Армаду, пробивающуюся сквозь бушующий страт, тоже обрушилось осознание гибели Империи.

Принц Филипп, Верховный Адмирал Армады, восседал на величественном мостике своего гигантского флагмана, «Воли Божьей», застыв как парализованный. Его лицо посерело от ужаса.

Ошибки быть не могло. Со всех сторон огромной Армады летела одна и та же ужасная весть. Приборы показывали, что сами понятия порядка и религии, которым присягали служить воины Армады, исчезли безвозвратно.

У окруживших Филиппа адмиралов реакция на известие была совершенно разной. Неудержимая злость, давящий страх, .каменная угрюмость, огненная ненависть.

— Мы призраки! — глухим от горя голосом объявил принц Филипп. — Что нам теперь делать? Империя повержена!

— Пускай мы призраки, но мы все еще живы, — отчетливо произнес адмирал Хайт. Он попытался прикинуть, сколько еще пройдет времени, пока армада исчезнет и потеряет последние следы материальности, лишившись экзистенциальной поддержки. Возможно, часы или дни.