Баррингтон Бейли: Падение Хронополиса

Сказав несколько слов ободрения, капитан направился в глубь корабля к машинному отделению.

Он остановился у двери, заслышав голоса изнутри, я улыбнулся сам себе. Сублейтенант Ленкар, талантливый молодой инженер, недавно принятый в Армию Времен, громогласно делился познаниями со своим помощником.

— Способ передвижения во времени основан на старой доброй формуле Эйнштейна, — вещал Ленкар. — Е равно Эм Це квадрат. Возьмем одну из составляющих правой части этого равенства: Це квадрат. Здесь-то и появляется время. Це — это скорость света: расстояние, проходимое за Определенное время частицей с нулевой массой покоя. Из чего следует, что энергия есть не что иное, как масса, умноженная на время в квадрате. Но уравнение можно переписать и в другой форме: Эм равно Е, деленное на Це в квадрате. Из чего становится видно, что масса определяется соотношением энергии и времени. Здесь собака и зарыта: что случится, если мы к этой формуле добавим возмущение? Мы это делаем, заставляя обладающие энергией частицы двигаться быстрее света. Равенство нарушится — энергия, деленная на скорость света в квадрате, больше не добавляется к массе покоя. Но это равенство должно выполняться — фундаментальный закон физики. Что же происходит? Равенство сохраняется счет того, что масса покоя сдвигается по времени — настолько же, насколько сдвигается правая часть.

— Но где же здесь страт, господин сублейтенант?

— Страт — это то, из чего состоит время, парнишка. [И ты движешься сквозь время, значит, движешься сквозь страт.

Сублейтенант Ленкар постучал по стальному кожуху, выпиравшему из стены машинного отделения.

— На этом принципе вот эта штуковина и действует. В ней мы разгоняем пи-мезоны до чего-то между Це и Це квадрат. Это самая важная часть корабля, и ты это никогда не забывай.

Этой улыбнулся — настолько юношеский басок сублейтенанта контрастировал с уверенностью, с которой он объяснял своему подчиненному сложнейшие материи.

— Эм равно Е, деленное на Це квадрат, — еще раз повторил сублейтенант. — Заметим, что время входит в обе составляющих правой части. Именно поэтому через страт не может быть передана чистая энергия, а только масса. Из-за чего Верховное Командование не в состоянии пользоваться радиосвязью, а посылает к нам этих бедняг курьеров.

При виде неожиданно появившегося в дверях отсека капитана Этона оба молодых человека со смущенным видом вскочили на ноги и поспешно отдали честь. Они сидели на деревянной скамье поодаль от основного пульта, где их начальники были заняты серьезной работой, не оставляющей времени для пустых разговоров'.

— Как дела? — грубовато осведомился Этон, повышая голос, чтобы перекричать высокий вой двигателей времени.

Главный инженер оторвался от монитора и поднял глаза на капитана:

— Все в порядке, сэр.

Этон быстро осмотрел ряды мерцающих шкал и снова вышел в коридор. По коротким галереям и коридорам он двинулся дальше по кораблю, перебрасываясь отрывистыми фразами то с матросом, то с офицером. Он уже миновал центр управления огнем и собирался спуститься по длинному наклонному трапу на мостик, когда тихий гул монотонных голосов заставил его внезапно остановиться. Голоса, затянувшие унылую песню, доносились из-за двери ближайшей кладовой. Этон почувствовал, как его спина напряглась. С ужасом догадываясь о том, что он сейчас увидит, но еще отказываясь верить, он тихо нажал на ручку и приоткрыл дверь.

Напевные голоса стали громче, и капитан смог разобрать несколько слов.

— …Повелитель всея глубины, и если наступит миг тьмы нас, да опалит наши души мщение твое…

Капитан заглянул внутрь. В небольшой кладовой, в середине, между специально отодвинутыми к стенам ящиками с запчастями к двигателям времени, он увидел шесть фигур. Было похоже, что эти люди собираются здесь не впервые — ящики с запчастями были задвинуты и поставлены друг на друга аккуратно и продуманно. Все шестеро были в обычной корабельной форме, но вместо фуражек их головы прикрывали куски черной ткани, опускающейся на уши. Пятеро молящихся стояли на коленях спинами к Этому, опустив головы и спрятав лица в ладонях. Шестой, с золотым медальоном на груди и черной раскрытой книгой в руках, стоял перед коленопреклоненными и вел молитву. Этон немедленно узнал его — это был сержант Квейл из команды канониров. Удлиненное острое лицо сержанта выражало почти экстатический восторг, вполне естественный при исполнении такого ритуала.