Дэниел Галуи - Слепой мир. Сборник

Огромный черный медведь обнюхивал машину Джинкс. Почуяв меня, он обернулся. Но я не собирался рисковать и уложил его самым тонким лучом лазера.

Должно быть, это лишило Манипулятора его садистского удовольствия, поскольку как раз в тот момент, когда медведь повалился на землю, эмпатические связи оборвались и я освободился от невыносимого давления.

Нужно было как можно быстрее уходить из леса, где против меня могло действовать слишком много естественных факторов. В городе Манипулятору будет сложнее программировать мое естественное окружение, а у меня, возможно, будут дополнительные шансы уцелеть.

Вернувшись в дом, я быстро перевязал руку и смазал горящую ссадину, пересекающую лицо от виска до подбородка.

Но несмотря на страх и отчаяние, владевшие мной, я не мог не думать о Джинкс. Существует ли она в моем мире или всегда будет лишь проекцией из Высшего Мира? Надевая куртку, я понял горькую иронию моей любви. Я — всего лишь иллюзия, и она, реальный человек. Можно даже вообразить ее издевательский смех, вторящий смеху Манипулятора.

Когда я выходил из бунгало, то заметил движение прямо над головой и инстинктивно пригнулся, услышав шум крыльев и хриплое карканье. Но пролетающая ворона не обратила на меня внимания. Я повернулся ей вслед и заметил, что она полетела прямо на кухню. Любопытство пересилило владевший мной страх, и я пошел за ней. Птица сидела возле энергоблока и клевала стенку.

Подумав о хрупких проводах, проходящих в этой стене, я на мгновение застыл на месте. Потом метнулся к двери и помчался к лесу. Добежав до середины поляны, я распластался на земле. В тот же миг бунгало с оглушительным грохотом взлетело на воздух, а обломки разлетелись чуть ли не на гектар.

К счастью, я не пострадал, как и машина Джинкс — что сразу должно было вызвать мои подозрения. По крайней мере, это подозрение укрепило мою решимость добраться до города и попытать счастья там.

На высоте семисот метров над лесом вышла из строя цепь питания двигателя. Я включил аварийную цепь, турбины заработали снова, но мотор начал чихать и машина продолжала терять высоту.

Я отчаянно боролся, чтобы удержать контроль над аэрокаром, и мне удалось повернуть в сторону озера в надежде, что энергии хватит для смягчения посадки.

Именно этот момент Манипулятор выбрал, чтобы снова подключиться. На этот раз боль оказалась вполне терпимой. Наверняка эта ситуация доставляла ему колоссальное удовольствие!

Налетел сильный ветер, поднявший на озере волны и заставивший меня спускаться круче. Так я рисковал упасть на деревья, не долетев до озера!

В тот момент, когда я потерял всякую надежду, внезапный всплеск энергии в аккумуляторе поднял аппарат над последним препятствием, и я завис на воздушной подушке в метре от поверхности воды. Дрожащий и покрытый потом, крепко сжимая в руках руль, я вдруг ощутил, как машина снова взмыла к небу.

До меня дошла восторженная реакция Манипулятора, и я подумал, что на этом он не остановится. Набирая высоту, одновременно ложась на курс к городу, я готовился к тому, что должно произойти.

Я вспомнил, что симулятор Фуллера давал возможность осуществлять взаимную эмпатию, позволяющую, например, общаться с Филом Эштоном, не проецируясь в его мир. И теперь, понимая, что Манипулятор контролирует все мои намерения, я попытался обратить эмпатическую связь, но ничего из его чувств уловить не смог. Видимо, подсоединение шло в одном направлении. В то же время я мог почти реально воспринимать его присутствие и читать его намерения.

Пребывая в полной растерянности, я не мог отделаться от ощущения, что между нами существует более прочная связь, чем просто эмпатическая: чувство схожести. Физической? Психологической? Или это просто отражение схожести наших функций, так как мы оба были — каждый в своем мире — симулэлектронщиками.

Пока он не вмешивался, я сумел подняться до двух тысяч метров и полетел горизонтально. Громады из стекла и бетона уже простирались прямо подо мной. Удастся ли мне выпутаться? Я вымотался и совсем пал духом. Впрочем, действительно ли я хотел этого? В лесу, один на один с Манипулятором и его враждебной природой, мои шансы выжить были минимальными. В городе нет животных, запрограммированных на мое уничтожение, но как быть с неодушевленными предметами? Хлесткий бич экспресс-дорожки, которая может разорваться? Или дом, у которого проваливается крыша? Или аэробус, вышедший из-под контроля водителя?