Владимир Короленко: Дети подземелья. Слепой музыкант (сборник)

© Е. Володькина. Иллюстрации, 2015

© ЗАО «ЭНАС-КНИГА», 2016

Русский писатель, публицист и общественный деятель Владимир Галактионович Короленко (1853–1921) родился в Житомире в семье чиновника судебного ведомства. Его детство и юность прошли в Житомире и Ровно. Окончив гимназию, в 1871 году юноша приехал в Петербург и поступил в Технологический институт. Однако из-за недостатка средств учебу пришлось оставить, будущий писатель перебивался случайными заработками: чертежными работами, корректурой.

В 1873 году Короленко переехал в Москву и поступил в Петровскую академию на лесное отделение. Через три года за участие в студенческих волнениях он был исключен из академии и выслан из Москвы. Вплоть до Февральской революции 1917 года жизнь писателя состояла из череды арестов и ссылок.

Литературным дебютом Короленко стала газетная статья об уличном происшествии в 1878 году. Еще через год увидел свет его первый рассказ – «Эпизоды из жизни “искателя”».

С тех пор Короленко не переставал писать до самого конца жизни. Писатель большого и яркого дарования, он вошел в историю русской литературы как автор многочисленных повестей, рассказов, художественных очерков, а также как критик и публицист.

Литературное наследие Короленко велико и многообразно, однако самыми известными его произведениями стали повести «В дурном обществе» (1885), «Слепой музыкант» (1886), «Река играет» (1892).

В 1900 году Владимир Галактионович стал почетным академиком по разряду изящной словесности. Но в 1902 году он вместе с А. П. Чеховым отказался от этого звания – в знак протеста против отмены академией выборов М. Горького.

Творчество Короленко отличают страстная защита обездоленных, мотив стремления к лучшей жизни для всех, воспевание душевной стойкости, мужества и упорства, высокий гуманизм. За высокие душевные качества современники называли писателя «прекраснодушным Дон-Кихотом» и «нравственным гением».

В книгу вошли две хрестоматийные повести писателя.

«Дети подземелья» – сокращенный вариант повести «В дурном обществе» – затрагивает вечные темы дружбы, любви и добра. Дружба сына судьи и бездомного мальчишки изначально обречена на провал, но способна пробудить в душе первого искреннее сострадание к людям.

В «Слепом музыканте» победоносно звучит мотив преодоления физических и нравственных недугов. Великая сила музыки помогает слепому от рождения Петрусю найти смысл жизни.

Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл о моем существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру Соню и по-своему заботился о ней, потому что в ней были черты матери. Я же рос как дикое деревцо в поле, – никто не окружал меня особенно заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.

Местечко, где мы жили, называлось Княжье-Вено, или, проще, Княж-городок. Оно принадлежало одному захудалому, но гордому польскому роду и напоминало любой из мелких городов Юго-Западного края.

Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Самый город раскинулся внизу над сонными, заплесневшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционной «заставой [1] Заста́ва – заграждение при въезде в город. Устраивалась вначале для защиты от врагов, затем – для сбора денег с проезжающих. Традиционная застава – обычная застава. ». Сонный инвалид лениво поднимает шлагбаум, – и вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками. Далее широкая площадь зияет в разных местах темными воротами еврейских «заезжих домов»; казенные учреждения наводят уныние своими белыми стенами и казарменно-ровными линиями. Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик. За мостом потянулась еврейская улица с магазинами, лавками, лавчонками и с навесами калачниц. Вонь, грязь, кучи ребят, ползающих в уличной пыли. Но вот еще минута – и вы уже за городом. Тихо шепчутся березы над могилами кладбища, да ветер волнует хлеба на нивах и звенит унылою, бесконечною песней в проволоках придорожного телеграфа.