Я внимательно наблюдал за Чаком, спрашивая себя, отдает ли он себе отчет в том, что я увлекаю его на опасный участок.
— А что происходит, когда единица перестает адекватно реагировать?
— Когда она сходит с ума? — Он подумал. — Происходит сдвиг по фазе в системе настройки. Перцептивные цепи единицы получают противоречивые импульсы. Предмет, который не должен находиться там, появляется — или исчезает. Под воздействием этих нарушений единица становится подозрительной, начинает замечать несоответствия в своем симулированном мире.
Набравшись смелости, я предположил:
— Например, она не видит половины пейзажа, который ее окружает?
— Да, такое может случиться, — сказал он без особого выражения.
Внешне он выдержал проверку успешно. Но единица контакта и должна быть запрограммирована Манипулятором именно на такую реакцию.
Стеклянная стенка позволяла мне увидеть все пространство службы функциональной интеграции. Внезапно я понял, что у меня перед глазами пример одного из этих «сбоев» в окружении.
Увидев мое удивленное лицо, Чак проследил за моим взглядом.
— Что случилось?
Я решил воспользоваться случаем и подвергнуть его еще одному испытанию:
— Я только что заметил нечто странное в главном интеграторе.
Он внимательно посмотрел на основной блок.
— Я ничего не вижу.
— Интегратор — это единый агрегат. На глаз в нем четыре метра в длину, два в ширину и три в высоту. Ты помнишь, как его устанавливали?
— Еще бы, ведь это же я руководил группой.
— Посмотри, Чак, в этом зале нет ни одной двери или окна, через которые можно было бы протащить предмет такого размера!
На секунду он растерялся, но потом захохотал:
— Да есть же, есть, посмотри туда! Задняя дверь выходит прямо на стоянку!
Я обернулся. Действительно, там находилась довольно широкая дверь. Но за секунду до того ее там не было!
Реакция Чака включила цепь автоматической подстройки. И я был единственным, кто помнил, что эта дверь не существовала! Это доказывало, что я все еще не подвергался переориентации — и я не понимал, по какой причине.
Прозвучал зуммер внутреннего видеофона, и на экране появилось лицо Дороти Форд. Она глянула на Чака: он сразу понял ее взгляд и ушел под предлогом того, что у него много работы.
Я взглянул на Дороти: она явно была чем-то удручена. Глаза наполняли слезы, а пальцы нервно сжимались.
— Мне вас очень жаль. Может быть, это вас немного утешит, — сказала она.
— Это вы сообщили Сичкину, что я собирался противодействовать его планам?
Она опустила голову:
— Да, Дуг. У меня не было выбора.
Ее искренний тон убедил меня в том, что она не собиралась предавать меня. А она продолжала более спокойным голосом:
— Я ведь вас предупреждала, не правда ли? Я дала вам понять, что обязана защищать интересы Сичкина.
— Поздравляю вас, вы были очень оперативны.
— Знаете, мне нечем гордиться.
Итак, она признавала, что доносила на меня Сичкину. Но интересно, способна ли она продать меня силам, стоящим гораздо выше?
— Ну что же, на этом мы не остановимся! — сказал я со смехом. — Она смотрела на меня, не понимая. — Вы сказали, что у каждого из нас своя работа, но ведь нет никакой причины, чтобы не сделать ее более приятной?
Вместо ответа она разочарованно опустила голову.
— Понимаю, — протянул я с наигранной горечью. — Все изменилось. Вы достигли цели, и я вас больше не интересую.
— Нет, Дуг, это не так.
— Я могу предположить, что вы выполнили свою миссию и вам не нужно больше наблюдать за мной?
— Так оно и есть, Сичкин вполне доволен результатами.
Притворяясь огорченным, я сделал вид, что хочу прервать разговор.
— Нет, подождите! — воскликнула она.
Была ли она просто девушкой, смущенной тем, что мужчина, с которым она заигрывала во время выполнения своего задания, принял ее всерьез, или же она — единица контакта, которая боится порвать связь с субъектом, за которым должна продолжать следить?
— Хорошо, — произнесла она явно без восторга. — Давайте повеселимся.
— Когда?
Она колебалась.
— Когда хотите.
Она казалась мне все более и более подозрительной. Я решил изучить ее получше.
— Сегодня вечером, — предложил я, — у вас.
* * *
Дом Дороти Форд оказался одним из роскошных жилищ, которые традиционно ассоциируются с определенными привилегиями богатых деловых людей. Я понял, насколько для нее, вероятно, было унизительно пригласить меня сюда.
Читать дальше