Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

— Цыц! — гаркнул он, чувствуя, как у него загорелись щёки. Нашёл кого пугать автоматом. — Большие где?

И услышал, что они одни, что сами по себе, что никого-никогошеньки тут и не было, масса.

— И откуда вас занесло?

На этот вопрос, как и на вопрос о давности их пребывания на этой территории внятных ответов он не получил. И что с ними делать, не представлял. Они стояли перед ним в ряд, по росту, с поднятыми над головами худыми ручонками. Отпустить? Так они ж тут замёрзнут на хрен к утру. Его сквозь куртку пробирает, а они… Он нашарил в кармане ломоть хлеба — взял с собой для Майора — и сунул его самому старшему.

— Делите.

Ты смотри-ка, поровну поделил, соображает. Он свистнул, подзывая Майора. Что ж, делать нечего, ничего получше он не придумает, а так… ладно, не объедят. Он поправил заседельные сумки, делая из них подобие подушки, отвязал лассо. Увидев длинный, свёрнутый кольцами узкий ремень, негритята дружно взвыли в три голоса, что, ой, масса, не надо, что ягоды уже на земле были, масса, что они ни одной веточки не поломали, масса…

— Цыц, — повторил он, садясь в седло. — Ты иди сюда. Теперь ты. Не трепыхаться, уши оборву. Ты теперь. За пояс держись. Свалишься, подбирать не буду.

Он усадил их, двоих, что поменьше, перед собой, а того, что постарше, сзади, хотя такие тощие и все бы трое впереди поместились. Он охватывал ладонями их тельца, чувствуя, как под его пальцами дышат, шевелятся рёбрышки и часто бьются сердечки. Усадив их, он по-аризонски охватил их всех ременной петлёй и закрепил конец. Теперь если и свалятся, то только с ним. Плакать они боялись, только дрожали и всхлипывали. Майор с места взял в галоп и сам поскакал к дому. Автомат пришлось убрать, чтобы не упирался дулом в затылок меньшому, так теперь если что… только кольтом. Но добрались благополучно. Остановив Майора посреди двора, он отвязал лассо, снял промёрзших перепуганных малышей и спешился.

— Стоять, — бросил он Майору, пинком распахивая дверь кухни и вталкивая туда мелюзгу. — Мамми, ты где?

— Вот она я, масса Фредди, — Мамми быстро зажгла лампу над столом. — Доброго вам здоровьичка.

— Всё тихо? — спросил он.

— Да стреляли тут где-то, масса Фредди, — выжидательно ответила Мамми.

Малыши жались друг к другу, испуганно шаря по сторонам глазами и размазывая по личикам слёзы и грязь. Ни Мамми, ни показавшийся из-за плиты Сэмми ни о чём не спрашивали, ожидая его разъяснений. А он не знал, что говорить, и потому ограничился кратким:

— Займись ими, Мамми. А то шляются, ещё под пулю попадут.

— Ага, масса Фредди, — заулыбалась Мамми. — Щас всё и сделаю. Кофе с устатку, масса Фредди?

— Поставь, — кивнул он и, выходя из кухни, услышал за спиной:

— Сэмми, дров подкинь и лохань вытащи. Ща я вами займусь, уж так займусь…

Он отвёл Майора в загон, расседлал, забросил покупки в кладовку и уже шёл к кухне, когда ночную тишину разорвал отчаянный трёхголосый визг. Что там Мамми с ними делает? У кухонной двери на земле какие-то тряпки. Вроде не было, когда он приехал. А так это их шмотьё. Он вошёл в кухню, и визг моментально прекратился. На углу стола на салфетке его ужин: миска каши с мясом, лепёшки и кофе. А посреди кухни большая лохань для стирки, наполненная горячей водой. Из воды торчали три головки. Две уже в шапках желтоватой пены, а третью Мамми намыливала. Сэмми, раскрыв топку, ожесточённо разводил огонь. Он сел к столу и принялся за еду. Кухня уже нагрелась так, что у него заломило руки.

— И носит вас, непутёвых, — ворчала Мамми.

— Мы ягоды собирали, — хныкали малыши. — А тут стрелять стали… мы попрятались… а потом масса нам выйти велели…

Мамми смыла пену, окуная их в воду с головой, вытащила и усадила у плиты втроём на одной табуретке.

— Сэмми, лохань выплесни. Я их по второму разу сейчас. Масса Фредди, я рванину ихнюю потом постираю, пусть поморозится пока от вшей.

— Сожги, — качнул он головой и, вспомнив, что видел в грудах рабской одежды маленькие вещи, сказал: — В вещевой посмотри. Вроде там есть на недомерков. Подберёшь.

— Спасибочки вам, масса Фредди, — разулыбалась Мамми…

…— Так прибились, — кивнул Джонатан. — Я уже и не помню толком, как это получилось.

— Приблудились, — ухмыльнулся Фредди.

Старцев кивнул.

— Беспризорные дети, к сожалению, обычное явление во время войны. Да и после.

— И что, — осторожно спросил Фредди, — много собрали в приюты?

— Насколько я знаю… — Старцев на мгновение свёл брови и тут же кивнул своим мыслям. — Нет, не очень. И в основном… Питомники практически все были уничтожены СБ, от года до пяти, я вообще не слышал, чтобы остались, а кто постарше… большинство усыновлены. Ещё на фильтрационных пунктах. Да, кто туда попал, всех разобрали по семьям.