Александр Золотько - Когда-нибудь…

Кругозор человечества вследствие вторжения марсиан сильно расширился. До падения цилиндра все были убеждены, что за крошечной поверхностью нашей сферы, в глубине пространства, нет жизни. Теперь мы стали более дальнозорки. Если марсиане смогли переселиться на Венеру, то почему бы не попытаться сделать это и людям? Когда постепенное охлаждение сделает нашу Землю необитаемой – а это в конце концов неизбежно, – может быть, нить жизни, начавшейся здесь, перелетит и охватит своей сетью другую планету. Сумеем ли мы бороться и победить?

– Здесь можно было бы поставить точку, – заметил неодобрительно Ватсон. – Для политического выступления это был бы потрясающе патетический финал.

– Нет, – возразил Холмс. – Господин писатель хоть и страдает некоторой социалистической патетикой, но все-таки прекрасно понимает вкусы читателей… как, впрочем, и вы, мой дорогой Ватсон. И финал, последние строчки будут о любви…

– Но самое странное – это держать снова в своей руке руку жены и вспоминать о том, как мы считали друг друга погибшими… – писатель перевернул последнюю страницу рукописи и замер, откинувшись на спинку стула.

Если он ждал аплодисментов, то его ожидания не оправдались.

– Вот теперь можно и поесть, джентльмены, – сказал заместитель министра иностранных дел, вставая со своего стула. – И побыстрее. Было бы очень хорошо, чтобы столы были накрыты в некоем прохладном, очень прохладном месте.

Все участники собрания встали со своих мест и двинулись к выходу из комнаты, рассуждая вслух о том, что сэр Джеймс прав, что они заслужили ужин и чистый воздух.

Через две минуты в комнате остался писатель, Холмс с Ватсоном и сэр Майкрофт.

– Надо что-нибудь сказать бедняге, – прошептал Ватсон.

– Сделать ему искусственное дыхание, – предложил Холмс.

– Вы сегодня несносны, Холмс. Когда я возмущаюсь неточностями и откровенным враньем этого господина, вы встаете на его защиту и, более того, пытаетесь уличить меня в несуществующей зависти, но стоит мне предложить из вежливости…

– И человеколюбия, – сказал Холмс.

– И человеколюбия, да, человеколюбия, – чуть громче, чем следовало, произнес Ватсон.

Писатель встал со своего места, подошел к доктору и протянул руку:

– Я приношу свои извинения за то, что был вынужден внести искажения в ваши замечательные воспоминания. Я несколько дней мучился, когда понял, что ваш рассказ о парламентерах к марсианам не сможет войти в роман, что он разорвет вдребезги ткань моего повествования. Прошу меня простить!

Ватсон несколько секунд потрясенно вглядывался в лицо писателя, потом вскочил и горячо пожал ему руку.

– Вы написали замечательную книгу! – воскликнул Ватсон. – И я завидую тому, как из небольшого по своему масштабу происшествия вы сумели развернуть такое эпическое полотно, призывающее людей к бдительности, к объединению, а не противостоянию…

– А я, с вашего разрешения, рукопись пока оставлю у себя, – сказал сэр Майкрофт. – Почитаю на досуге, предложу еще кое-кому ознакомиться с текстом…

Сэр Майкрофт сделал многозначительную паузу, потом аккуратно сложил рукопись в кожаную папку и завязал тесьму.

– А вы можете присоединиться к остальным. Как только они несколько остынут и собьют первый голод, то захотят поговорить и порассуждать. И я бы просил вас, господин писатель, и вас…

– Извини, Майкрофт, но мы с доктором лучше прогуляемся. У меня от духоты разболелась голова, и прогулка в пару миль поможет мне вылечиться. Свежий воздух, особенно тут, возле моря, способен творить чудеса… Ведь правда, Ватсон?

– Правда, – ответил доктор. – А завтра…

– А завтра мы с моим другом отправимся в Лондон. Утром пришла телеграмма – меня ждут дела, – Холмс кивнул писателю. – Надеюсь, если мы вам понадобимся, то вы посетите нас.

Сэр Майкрофт проводил Холмса и Ватсона к выходу, подождал, пока они оденутся, и вышел с ними на крыльцо.

– Ну, как, Шерлок? – спросил сэр Майкрофт. – Полагаешь, наш проект…

– Наш проект, естественно, будет иметь успех. Наш проект, естественно, позволит сделать вид, что ничего не произошло на севере Англии полтора года назад. Наш проект, естественно, превратит любую попытку говорить об этом серьезно в фарс. Наш проект, естественно, будет высочайше одобрен. Наш проект, как это ни странно, подарит миру и литературе замечательный роман. – Холмс тщательно застегнул плащ, поднял воротник. – Но я надеюсь, что это последний проект такого рода, который ты предложишь мне. Я – частный детектив, а не лжец.