Ольга Онойко - Море Вероятностей

Он умолк и возвёл глаза к сводам храма. Выдержав паузу, он сказал намного спокойней, без пафоса, словно бы обыденно:

— По совету Ауреласа Урсы Отец–Главнокомандующий отправил на Эйдос величайшую святыню вигилиан.

Толпа всколыхнулась. Послышались экзальтированные вздохи женщин. Данкмар всё‑таки обернулся.

Теперь Тайаккан стояла рядом с Авельей. Она походила на его младшую сестру. Авелья вышел на середину зала. Люди расступались перед ним. Другой перерождённый, гибкий и плечистый темнокожий подросток нёс за полковником золочёную, покрытую драгоценностями шкатулку. Он передал её полковнику, и Авелья неторопливо зашагал вперёд, к кафедре. Ландвин спустился, чтобы встретить его. Отец Фрей держал шкатулку, пока марйанне отпирал её и поднимал крышку.

Со своего места Данкмар видел шкатулку совершенно чётко. В ней на исчерна–зелёном бархате покоился обломок узкого треугольного лезвия, тускло–светлого, как платиновое. «Иронично, — подумалось ему, — что вся эта космогония в умах верующих превратилась во вполне реальный кусок металла».

Так называемое Копьё Итариаля было, бесспорно, археологическим артефактом. Его почитали как реликвию ещё до того, как Рим украсили вигилианские соборы. Вполне возможно, что возраст его насчитывал многие тысячи лет. В Средние века люди искренне верили, что сражение высших сил, закончившееся космической катастрофой, могло оставить осязаемые следы на Земле.

Но теперь это было просто смешно. Данкмар задался вопросом: почему Урса решил так примитивно воздействовать на умы? Он настолько низко оценивает эйдетов? Пусть Эйдос известен религиозностью жителей, это ещё не значит, что они верят в сказки и готовы играть в игрушки…

Или Урса прав? За пять веков жизни можно куда как глубоко изучить человеческую природу. К тому же реликвию доставили марйанне, самим своим существованием доказывающие возможность чудес… «Это интересно будет обсудить с Ландвином», — решил Данкмар, следя за тем, как отец Фрей опускает крышку шкатулки и водружает её на постамент в центральной капелле.

Фрей сделал знак потрясённой канторше. Та сильно, обеими руками потёрла лицо, стараясь прийти в себя. Хор тоже не сразу откликнулся её повелительным жестам: забыв о дисциплине, и нежные сопрано, и дюжие басы выворачивали головы, чтобы повнимательней разглядеть шкатулку.

Но наконец порядок восстановился. Органист начал вступление. Свежие звуки гармоний Ашермати обрушились, подобно водопадам, они бодрили, словно ледяная, исполненная радуг вода. «Хвала! – чуть сипло, но с пущим вдохновением провозгласили тенора, и сопрано откликнулись хрустальным: — Хвала Господу нашему, Господу Воинов!..» Безмолвный Авелья развернулся и пошёл к своему месту у колонн трансепта. Данкмар проводил его взглядом. Все вокруг не отрывали глаз от марйанне, и нелепо было бы сдерживать это желание. Но прихожане взирали на живые святыни и осеняли себя знаками копья, а Данкмар пытался восстановить в памяти факты, известные ему о касте. «Авелья изменил фенотип, — вдруг вспомнил он. – Даже Авелье пришлось сменить генетическую линию. Это значит, что потери были чудовищными. Кроме того… здесь слишком много юнцов. Похоже, что Урса готов бросить в бой и тех, кто ещё не остриг волосы. Но что будет потом?»

Марйанне не скрывали, что осваиваться в новом теле очень трудно, даже несмотря на то, что оно формируется под контролем владельца. Человеческие тела отличаются друг от друга значительнее, чем может показаться. Родовые микротравмы младенцев неизбежны даже при родах абсолютно здоровых, ответственных и компетентных матерей касты. Дефекты, вызванные этими микротравмами, различны, они по–разному компенсируются в процессе роста и обуславливают серьёзные различия в восприятии и мышлении. Чтобы облегчить адаптацию, марйанне стремились сохранять в перерождениях расу и фенотип. Предыдущие тела полковника Авельи были смуглокожими, черноволосыми и темноглазыми, впервые он родился в Испании – а сейчас выглядел как уроженец Русского Севера. Он очень торопился вернуться и поэтому прибегнул к помощи первой же готовой к зачатию женщины… «Это неудивительно, — думал Данкмар. – После Магны стало ясно, что кальмары не остановятся. Урса всегда смотрел вперёд, поверх всех голов. Вопрос был лишь в том, кто следующий: Чимуренга, Мицарис, Эйдос? А любопытно, если бы под ударом оказался Мицарис, стали бы пречистые воины оборонять его так же бескомпромиссно?»