Сергей Павлов - ЛУННАЯ РАДУГА

Пузырь блистера уже «взошел» над выпуклостью игрушечного «горизонта», когда Андрей вдруг обратил внимание, что звук непростительно мощного вздоха словно бы застрял в ушах — ни туда и ни сюда. Мало того — стал нарастать, забивая другие шумы. Что-то вроде нескончаемо-тоскливого шороха, треска и грозного гула стронувшейся лавины. Звуковую картину усложнило тревожное фырканье табуна лошадей. Гул, фырканье, ржание, топот… В полном, очевидно, соответствия с возникновением лавинно-табунных этих созвучий выскользнула из-за «горизонта» и потянулась над блистером вправо колоссальная стая «компактных» эйвов. Летели они быстро, довольно плотным, сверкающим в лучах своего яростного светила косяком, и не было им конца, и гигантская, прямо-таки неестественно голубая тень фигуры сверхвеликана, дрожа, проваливаясь куда-то и опять поднимаясь, эффектно вырисовывалась на мозаичных скоплениях участников грандиозного стайного перелета. Ватой стае склонность одиночных эйвов к слипанию в плоские, как отколовшиеся льдины, образования была очевидной. Иногда, впрочем, в потоке «льдин» заведомо случайной геометрической формы вдруг проносилась, блистая зеркальными срезами, длинная, идеально прямоугольная «платформа». На пути к машине Андрей был вынужден снова пустить в ход видеомонитор: он надеялся, что успел поймать в объектив мелькнувшую среди «льдин» огромную скобу для крепления запасных аккумуляторов…

— Ка-девять! — прозвучало в шлемофоне. — Контакт.

Катер выпрямил ступоходы, неуверенно потоптался на месте, мигая светосигналами. «О черт!» — изумился Андрей. Рявкнул:

— Стоп!!!

— Стоп! — спокойно продублировал шлемофон. Машина замерла.

В спешке Андрей переставлял ноги без «притирки» геккорингов, и был момент, когда его крутнуло на одном каблуке и едва не сорвало с плеча исполина — пришлось бы долго летать. Улететь в «Снегире» не проблема, вернуться сложнее.

— Подними передние ступоходы, — спокойно, властно произнес знакомый голос.

Андрей на несколько мгновений онемел: «Казаранг» пошевелил лидарами и действительно поднял передние ступоходы. Корпус драккара опасно раскачивался над зеленой пропастью, охваченной пылающе-изумрудным кольцом облаков; тело сверхвеликана торчало из пропасти, как половина танкера на выходе из наливного тоннеля какого-нибудь аванпорта. Мельком взглянув на обросшие ледяными окатышами геккоринги поднятых ступоходов, Андрей почти не дыша скомандовал:

— Опусти.

— Хорошо, опусти, — снисходительно позволил голос.

Ухватившись за нижний край гермолюка, Андрей пружинным броском швырнул свои без малого четверть тонны в твиндек. После удара об отжатые к борту грузовые фиксаторы, интуитивно почувствовал, что машина стронулась с места. Обернуться мешали мизерная сила тяжести и схваченное чем-то запястье левой руки — он не глядя оборвал это что-то и, пробираясь к ложементу, видел смену картин переднего обзора: то фонари УФС впереди, то сверкание косяка, то пылающе-изумрудная окантовка провала; машина медленно, точно корова на льду, поворачивалась, скользя на разведенных в стороны ступоходах. То, чего он боялся: геккоринги практически перестали держать. «Черт с ними», — подумал он, соображая, как при таких условиях не упустить из-под контроля движение «Казаранга». Машина очень кстати скользила в направлении к зеленой пропасти, домой, но скользила слишком нерасторопно. Он выровнял ее по курсу тремя микроимпульсами, закрыл гермолюки и, в нарушение всех инструкций, не убрав геккорингов, увеличил скорость скольжения. Геккорингам, конечно, крышка. «Черт с ними», — еще раз подумал он. Ему до того надоело это мерное вышагивание на металлических костылях, что при всем драматизме своего положения он был рад, что теперь, кроме как на флаинг-моторы, и надеяться не на что. Если ему суждено здесь погибнуть, он по-пилотски умрет на лету… Правда, переходить на флаинг-режим и умирать на лету он не спешил. Оттягивал до последнего. Главное — выбраться из чужого пространства. Хоть на карачках. Погибать в чужом пространстве он не был согласен ни на каких условиях.

— Ты доволен? — внезапно спросил голос Мефа.

— Чем? — полюбопытствовал его собственный голос.

— Ну, в общем… Его поведением.

— …И если летные качества будут не хуже…

«Вот именно», — подумалось ему. К попугаечной болтовне чужого радиоэфира он почти не прислушивался: все внимание — движению катера. Машина вдвое быстрее, чем это у нее получалось в режиме ходьбы, скользила вдоль кромки суперскафандрового суперлюка (словно вместо геккорингов на ступоходах были лыжи или коньки), а ему хотелось еще быстрее — не терпелось достигнуть хотя бы уровня пылающе-изумрудного облачного кольца. Существовала ли на самом деле четкая граница между двумя мирами, он не знал, но визуально впечатление такой границы создавало кольцо облаков. Казалось, что нище этого уровня стрекот и болтовня чужого пространства должны мгновенно умолкнуть. Ничего подобного.