Враг отбыл. Он расхаживал вокруг своего дома, таращась вверх на голубей и мрачно прикидывая цену пирога с голубятиной где-то в тридцать долларов за фунт. Он позволил взгляду побродить по соседской собственности, по черному, как цилиндр, подъезду, по чистенькой белой отделке гаража, словно вырезанной из бумаги.
Именно с гаража начался ход его мыслей. Искушение вскипало у него в подсознании как поток лавы. Он отрекался от него, он боролся с ним, он все еще сопротивлялся ему, когда ноги его уже начали двигаться.
Где-то у него в гараже была длинная доска, и оставалось немного синей краски. За несколько минут он красиво и аккуратно вывел буквы, ему даже не пришлось прижимать их друг другу в конце надписи. Мгновением позже он стоял перед ее боковой дверью, вспоминая, как он в последний раз попадал в собственный дом, когда случайно запер в нем ключи. Он все еще сопротивлялся. Потом он подумал о Маффи.
Он отвел ногу назад и вышиб дверь внутрь.
Его первые покупатели прибыли почти перед тем, как он вытащил на подъезд ее кухонный стол, на котором торопливо было свалено в кучу содержимое ее кухонных ящиков. Он сделал следующую надпись: «Все что на столе — пять центов». И еще одну: «Уйти должно все, предлагайте. Мама уезжает во Флориду в дом отдыха». Он нашел ключ от ее гаража в ящике вместе с кухонными ножами, и оставил его открытым для публики.
Следующими были ее шкафы. Их содержимое, должно быть, уже было подготовлено к продаже, все такое чистое, аккуратно сложенное, разложенное по цветам. Вся обувь была в своих оригинальных коробках. Каждый предмет одежды был в чистом пластиковом пакете. Ему пришлось вытряхнуть их прямо на подъезд ради импровизированного универмага.
Деревянная мебель была идеально отполирована — ни вмятинки, ни царапинки. На абажурах ламп все еще были целлофановые чехлы. Мягкая мебель была накрыта белыми простынями, будто съезд Ку-клукс-клана, чтобы защитить окраску ткани от солнечного света, которому никогда не дозволялось проникать сквозь задрапированные окна. «Как новая», написал он на следующей табличке, «предложения не отклоняются».
К полудню у него была толпа, так как первые покупатели возвращались, шепнув словечко об экстраординарных сделках родственникам, друзьям и соседям. Они налетали как саранча, и отбывали как рейдеры викингов, груженые добычей. Один приехал на грузовичке-пикапе — баркасе этого дня — и забрал мойку, сушилку и холодильник за удивительную цену — двадцать долларов. Продукты Кригер отдал даром.
На ленч было питье в виде глотков из полупустого пакета молока, извлеченного как раз перед тем, как увезли холодильник, прерывавшееся пробежками ради опустошения спален, шкафа с постельным бельем, и каждого чердачного помещения. Он собрал какую-то мелочь и, даже не посчитав, ссыпал ее в старую банку из-под фруктового торта. Неходовой товар он вручал удивленным покупателям в качестве призов.
Он выволакивал каркасы кроватей и буфеты с бешеной силой, о которой и не подозревал, что на такую способен, приподнимая их, и дергая рывками. Его очки скособочились и сползли на его вспотевший нос. Коробки с бакалеей. Консервы из подвальной кладовки. Не распакованное мыло и завернутое в пластик туалетное полотенце из шкафчика в ванной. Полный комплект подписки «Нейшенл Инквайрерс» начиная с 1962 года в картонных коробках. Дюжина томов кратких сборников «Ридерз Дайджест». Матадор, изображенный на черном бархате, и сложенные в мольбе руки, нарисованные на выдранной из стены гостиной штукатурке.
Все.
К четырем часам, когда дневной свет стал склоняться сквозь клены, затенявших их улицу, сияя на маленьких вращающихся вертолетиках опадавших с них семян, все было кончено. Он стоял, чуть задыхаясь, посреди ее черного подъезда, дрожа от усталости, восторга и ужаса.
— Давайте, позвольте вам помочь, — сказал он последнему владельцу пикапчика. Такси только что свернуло на улицу, и замедлялось по мере приближения. — И эту коробку тоже. Нет, в самом деле! Я не могу тащить этот хлам во Флориду, это просто не экономично. Спасибо! Пока! — Он помахал ему на прощанье.
Кригер встал на колени посреди подъезда, поставил жестянку из-под фруктового торта между колен, и впервые стал считать дневную выручку. Такси остановилось, его тормоза скрипнули, словно приглушенные волынки. Дверца распахнулась. Выползла миссис Арбор. Ее шляпа согнулась, глаза были дикими.
— Я так странно себя чувствую! — простонала она. В самом деле, выглядела она странно — была почти прозрачной. Не только ее платье в цветочек, но казалось, что ее ноги сами просвечивают сквозь густую сеть ее колгот.
Читать дальше