Наталья Караванова - Дорогие мои белочки

Эх, зря он. Нельзя же людям так безапелляционно напоминать об их слабостях.

Посмотрите, белочки, перед вами так называемый человеческий царь Кащей. Вот этот худой бледный тип неопределенно-моложавой внешности и есть правитель царства-государства. Действительно трус, подлец и убийца. И сейчас он это нам с вами докажет…

— Стра-а-жа! Уберите это отсюда. Оно мне мешает…

Заметьте, царь совсем не испугался. Он знает, что бессмертен. Он намеренно оскорбил нашего героя, ибо надеется, что и его память станет дополнительной опорой царской бесконечной жизни.

— В тюрьму, на десять дней. Потом в рудник!

И в прагматичности царю не откажешь.

Мальчик, ну тебя просили сопротивляться? Худо-бедно и в рудниках люди живут… и кто так меч держит, деревенщина! Бросай его, у тебя палочка есть, с ней ты лучше обращаешься… вот, другое дело. Один стражник на полу, другой глаза трет. Ты ему пыли, что ль, кинул? Так держать…

Сзади! Обер…

Поздно. Ах подлецы! Зачем же ребенка — ногами? Убьете же совсем! Белочки, закройте глаза…

— Прекратить! Ковер замараете… Дайте-ка глянуть, с чем этот очередной героишко ко мне пожаловал? Мгм. Меч ржавый, заговоренный против колдовства. Напрасно, не колдун я. А это что, в склянке? Отрава? Хм… и кольчуга какая-то драная, старинная. На что надеялся, деревня?

Смотри-ка, жив еще герой-то! Шевельнулся, глаз открыл, который заплыть не успел… а в руке у него, неужто ракушка? Держи ее, мальчик! Не выпускай, она тебе жизнь продлит. Нет, что ты там шепчешь? Палочка-то, палочка у тебя куда смотрит?!

Только не это!

Так вот как умирают дутые негодяи, когда вековая память о них исчезает из людских умов… без помпы и оркестра, без честного огня и даже без мгновенного тления, как о том любит сочинять старый Баюн. Вот стоял Бессмертный царь, властитель умов, склонившись над умирающим героем, а вот его уже и нет. Пусто.

Что же ты наделал, герой? Как же ты не подумал, что вместе с памятью о Кащее, из умов людей уйдет и вся остальная память? О корнях и хлебе, о доме и мире. О родных и чужих.

Колдунов усилитель магии послал твое прощальное заклятие во все уголки человечьего царства, в каждый дом, угол, подвал… а сам ты не удержал нити колдовства, слишком уж сложными были призванные силы, слишком многого тебе не хватало, чтобы довести затею до конца.

Победа любой ценой, да, человечек? Что же, можешь наслаждаться, Кащея нет в мире, нет даже памяти о нем. Но оправдала ли цель средства?

Мне даже представить страшно, сколько лет, а то и веков понадобится человечеству, чтобы достичь хотя бы такого уровня развития, какой был при этом безымянном отныне царе.

Белочки, полетели отсюда. Белочки?..

Где вы? Или я… не может быть! Это я, в приступе бесконтрольного страха, обратил вас в камень? Или и на вас подействовало заклинание мальчишки, и вы теперь ничего не помните… даже не помните, как снять чары невидимости?

Мама моя жаба! Целый мир безумцев трудами одного сопляка. Интересно, мой мальчик, сам-то ты хотя бы понимаешь, что учинил? Или тоже ничего не помнишь?

Дышишь? Жаль. Я не могу тебе помочь, ибо чту закон о невмешательстве. Другим людям там, за стенами, тоже не до тебя. Они о тебе и не знают. Они теперь и о себе не знают.

Были бы живы мои белочки… хотя, что теперь об этом.

Пора мне. Нужно еще закончить кое-какие дела.

Или может, поискать зеркало?

Не дождетесь.

Иначе эта история совсем кончится. Бесславно и навсегда.

Будем последовательны в своих убеждениях. Как истинный ученый, я сейчас должен подробно изложить все детали исследования, даже если мой труд смогут прочесть лишь через тысячу лет. Нет в мире ничего, надежнее бумаги. И пусть уж лучше все это будет сказкой.

Однажды обветшает и обрушится дом, в котором жил мой колдун, обрушится, похоронит под собой его истлевшее тело. Высохнет ваша елка, белочки, а вместо нее вырастет орешник. Из тех самых орешков, которые я велел вам оставить до завтрашней встречи.

Провалится крыша сарая, и мне неоткуда станет любоваться облаком моей Ласки.

Но пока все это еще цело, словно и не было сегодняшнего дня. И цел сундучок на верхней полке стенного шкафа. В сундучке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо. А в яйце — игла. Смерть бессмертного царя, который все-таки однажды вернется.

Ведь я-то помню. Пусть я и не человек. И бумага помнит.

И значит, надо позаботиться об острове и дубе.