Рэй Брэдбери - Вождение вслепую

— Показываю. — Я демонстративно сжевал ненавистную салями и кружок розовой болонской колбасы, а вслед за тем проглотил бледный, словно смерть, «проволоке», раздумывая о том, как бы перевести разговор на холодные, белые, сухие сыры.

Бифштексы подавал сам метрдотель.

Стадлеру досталось совершенно сырое мясо — впору было отправлять его на анализ крови. Передо мной водрузили бесформенный оковалок, более всего похожий на голову вождя племени, которую бросили в огонь, а потом оставили дымиться и обугливаться на моей тарелке.

Мясника так и перекосило при виде этого жертвоприношения.

— Боже праведный! — вскричал он. — С Жанной д'Арк и то лучше обошлись! Что рекомендуется с этим делать — набивать трубку или жевать?

— Вы лучше посмотрите на свою порцию! — со смехом ответил я. — Она, по-моему, еще дышит!

Когда я пытался жевать свой бифштекс, он шуршал, будто ломкий осенний лист.

Стадлер, как У. К. Филдз [13], прорубался сквозь живое мясо и тянул за собой каноэ.

Его бифштекс напрашивался на заклание. Мой — на предание земле.

Смаковать такую еду не имело смысла. Очень скоро нас охватило беспокойство, потому что оба чувствовали: придется опять начинать беседу.

Мы ужинали в гнетущем молчании, как старик со старухой, удерживаемые вместе только горечью забытых размолвок, причины которых тоже забылись, оставив после себя досаду и глухую злость.

Чтобы хоть как-то заполнить паузы, мы просили друг друга передать масло. Потом заказывали кофе — это тоже требовало каких-то слов. Наконец каждый из нас откинулся на спинку кресла и, глядя поверх белоснежного льняного поля, салфеток и столовых приборов, уставился на совершенно постороннего человека. Ни с того, ни с сего — вспоминаю этот момент с содроганием — я услышал собственный голос:

— Когда вернемся домой, надо будет непременно встретиться: сходим куда-нибудь поужинать, вспомним эту поездку. Флоренция, солнце, живопись… Договорились?

— Да. — Он опустил свой бокал. — То есть нет!

— Что-что?

— Нет, — без обиняков повторил он. — Зачем кривить душой, Леонард? Там, дома, мы толком друг друга не знали. Да и здесь нас ничто не связывает, просто оба поехали отдохнуть и оказались в одно и то же время в одном и том же месте. Поговорить — и то не о чем, общих интересов никаких. Черт, жаль, конечно, но так и есть. Назначили эту встречу из лучших побуждений или уж не знаю из-за чего. Каждый бродил в одиночку по чужому городу, да и сейчас каждый сам по себе. Прямо как в анекдоте: двое встретились ночью на кладбище, хотели обняться — и прошли друг дружку насквозь. Похоже, верно? Зря мы себя обманываем.

У меня поплыло перед глазами. Зажмурившись, я чуть не поперхнулся от негодования, а потом шумно выдохнул:

— Спасибо за откровенность. В жизни не встречал такого человека, как ты.

— Терпеть не могу откровенность и здравомыслие. — Тут он зашелся смехом. — Весь день пытался тебе дозвониться из города.

— А я — тебе!

— Хотел отменить эту встречу.

— Я тоже!

— У тебя было занято.

— А у тебя никто не отвечал.

— Ну и дела!

— С ума сойти!

Запрокинув головы, мы так хохотали, что чуть не выпали из кресел.

— Вот это номер!

— Целиком и полностью с тобой согласен, — сказал я голосом Оливера Гарди.

— По такому случаю надо заказать еще шампанского!

— Официант!

Мы еле-еле сдерживали смех, пока официант наполнял наши бокалы.

— Нет, кое-что нас все-таки связывает, — сказал Гарри Стаддер.

— Интересно, что же?

— Этот нелепый, идиотский, дурацкий, прекрасный день, от полудня до вечера. Мы всю оставшуюся жизнь будем рассказывать про это знакомым. Как я предложил вместе поужинать, а ты из вежливости согласился, как мы оба пытались отменить встречу, как пришли в ресторан, клокоча от злости, как наговорили друг другу глупостей и как в один миг… — Он не договорил. В глазах блеснула предательская влага, голос дрогнул. — Как в один миг все встало на свои места. Что греха таить: лед растопился из-за этих самых глупостей. И если мы вовремя отсюда уйдем, то можно будет считать, что вечер вполне удался.

Я чокнулся с ним своим бокалом. Нелепость положения никуда не делась, но теперь и на меня нахлынула какая-то теплота.

— Так что по возвращении домой — никаких ужинов.

— Ни-ни.

— Больше не придется вести натужные беседы ни о чем.

— Как-нибудь перекинемся парой слов о погоде — и все.

— Не будем приглашать друг друга в гости.

— За это надо выпить.