Юрий Брайдер - Гвоздь в башке

Необъятные мозги минотавров, способные усвоить массу всякой информации, похоже, сыграли с хозяевами злую шутку — усвоили много такого, чего усваивать и не следовало бы. Воистину сказано — все наши горести проистекают от излишней изощренности ума.

Что касается лично меня, то я даже и не собирался подступаться к этой грандиозной свалке несбывшихся замыслов, извращенных страстей, вселенской тоски, самого мрачного фатализма, пренебрежения ко всем аспектам бытия и отвращения к самому себе.

Если душа человека (а равно и минотавра) — это целый мир, то я попал в мир, стремящийся к саморазрушению.

— Что будем делать дальше? — поинтересовалась дама, закуривая что-то предельно вонючее, не то средства для уничтожения насекомых, не то высушенный кусок собачьего дерьма.

— Ничего, — ответил мой минотавр. — Я едва жив. Я разбит физически и морально. Мышка, угодившая в мясорубку, и та, наверное, чувствует себя лучше.

— Еще бы! — саркастически усмехнулась дама. — Погулял ты вчера знатно. Еле приполз под утро.

— Меня можно понять и простить. Я едва не захлебнулся в пучине порочных наслаждений, — простонал минотавр.

— Понимаю… А головка после этого не болит?

— Болит! Ох, как болит, — он так сжал свой череп руками, что затрещали швы.

— Да я не про эту головку, — опять усмехнулась дама. — Потаскуха, которая вчера затянула тебя в пучину порочных наслаждений, страдает острой генитальной язвой в четвертой стадии. Ее симптомы проявляются в течение суток. Это тебя не пугает?

— Какая разница, -он пошарил возле кровати в поисках кружки с водой, но та валялась на боку. — Она в четвертой стадии, ты во второй. Конец будет один.

— Не скажи. Острая форма -это одно, а хроническая — совсем другое. Я когда острой страдала, через зонд мочилась.

— Зонд не проблема. Санитары их даром раздают.

— Тогда собирайся в больничку, — оживилась дама. — Заодно и подкумарим.

— Как же, подкумаришь… От таких, как ты, там отбоя нет.

— У тебя имеются другие предложения?

— Не знаю, — минотавр опять обхватил руками свою забубённую головушку. — На биржу надо идти. Дело какое-нибудь искать. Авось и сшибем бабок.

— Кто тебя такого в дело возьмет! Сначала в зеркало на себя полюбуйся. Рвань дохлая, и больше ничего. Уж лучше логическими опытами займись. Иногда это у тебя получается.

— Прямо на улице?

— Где же еще! А впрочем, позвони своему продюсеру. Не исключено, что он снял для тебя шикарный концертный зал.

— Издеваешься… Можно, конечно, и опытами заняться. Только не в себе я что-то… Чую всеми фибрами, что в меня вселилась некая мыслящая субстанция.

— Надеюсь, не заразная? — язвительно ухмыльнулась дама, сама насквозь пропитанная заразой.

— Она же нематериальная… Соткана из структур, более чистых, чем свет, и более легких, чем пустота.

— А если это опять какой-нибудь инопланетянин? — дама явно намекала на некий пикантный случай. — Мало тебе было одного раза? Всем миром еле откачали…

— Лучше не вспоминай. Передозировка подвела. А тут совсем иной случай. Одна бесприютная душа нашла другую.

— И что тебе от этого?

— Мне — ничего. Но этой странствующей душе нужна моральная опора. Сейчас ей очень плохо. Она страдает. Она не видит смысла в дальнейшем существовании.

— Неужели кому-то бывает еще хуже, чем нам! — искренне удивилась дама.

— Представь себе, бывает. Мир переполнен горем.

— Ну почему в тебя не вселится что-нибудь энергичное, жизнерадостное, деятельное! — взмолилась дама.

— А зачем?

— А затем, что тогда бы ты не валялся здесь бревном, а прошвырнулся по окрестностям и сбил бы немного дури. Иначе нам до следующего дня не дожить.

— Доживем как-нибудь, — минотавра стало понемногу клонить в сон. — Не впервой… Но идти в больничку ты меня сегодня не заставишь…

— Недоносок! Мразь! — Дама неловко соскользнула с постели и, как была голышом, так и поползла к инвалидной коляске, застрявшей в протараненных дверях ванной комнаты. — Одна поеду! Голая! Пусть надо мной вся сволочь смеется! Пусть меня голодные псы загрызут!

Достала! Ну, достала! — Минотавр с превеликим трудом принял сидячее положение и стал одеваться, долго и с отвращением разглядывая каждый предмет своего туалета.

— Как там твоя квартирантка? — После того, как они оказались под открытым небом, дама сразу повеселела. — В смысле бесприютной души…

— Затаилась, — буркнул минотавр, толкая перед собой коляску. — Присматривается. Тут ей все внове.