Дмитрий Володихин - «Если», 2008 № 11

И чем же он вам после такого признания не бот?

И чем я сам теперь отличаюсь от этих трех инфернальных персонажей? Наличием коробочки на поясе? Или количеством и частотой произносимых слов? Ну так это регулируется.

Я одержим ботом, как иные одержимы бесом.

О, эта притягательная сила бездарности и бесстыдства! Как она стремительно возносит нас на вершину жизни, как неудержимо толкает вверх по карьерной лестнице!

Странно. Не верю ни в сон, ни в чох, ни в вороний грай, а сам между тем рассуждаю о сатанинской сущности бота.

И все-таки как это ему удается?

В пору моего студенчества большой популярностью пользовалась такая игра: одного из компании выставляли за дверь, сказав, что, пока он там будет стоять и не подслушивать, мы ознакомимся с некоей историей, которую ему по возвращении в комнату придется восстановить, задавая по очереди каждому из нас простые вопросы. Возможные ответы: «да», «нет», «не имеет значения».

Разумеется, никакой истории не было в природе, а сама игра представляла собой тайное издевательство над тем, кого выставили за дверь. Если вопрос оканчивался на гласную, следовало отвечать «да», если на согласную — «нет», на мягкий знак — «не знаю» или «не имеет значения».

Иными словами, задающий вопросы, по сути, придумывал историю сам и забредал черт знает куда, ведомый своим злокачественным воображением.

Удивительнейшая порой складывалась похабель.

Смеяться уставали.

Правда, каждый раз требовалась новая жертва. Дважды не обманешь.

Собственно, я это к чему?

Да к тому, что бот выкидывает ответы примерно по тому же принципу, а окружающие, в меру своей испорченности, творят истории, творят кумира и еще бот знает что творят. Хотя даже бот не знает.

За него, как видим, думает социум.

Впрочем, помню случай, когда нам, студентикам, повеселиться так и не удалось. Выставленный за дверь отличник, вернувшись, спросил:

— Это трагедия?

— Да.

— Это трагедия Шекспира?

— Да.

— Это «Ромео и Джульетта»?

Мы ошалело переглянулись. Да. А что еще отвечать? Отличник пожал плечами и негодующе осведомился, в чем прикол.

Но отличники — они ж сами отчасти боты. А некоторые теперь даже и не отчасти.

Через пару дней секретарша-референт Лера вынула меня из бледной сирени и сказала, что ко мне товарищ из милиции. Ага, подумал я, кажется, нашелся наш камикадзе из «десятки» цвета «маренго». Бедняга. До суда точно не доживет.

— Пусть войдет.

Вошел некто незнакомый. Тот, что посетил меня в палате, был маленький, плотный. А этот — длинный, жилистый, с тяжелой челюстью.

— Здравствуйте, — приветствовал вошедшего бот. — Садитесь. Слушаю вас.

Верзила сел. Представился и был внесен в распознавалку.

— Леонид Игнатьевич, — сказал он, — не знаком ли вам такой Олжас Умерович Курбангельдыев?

На долю секунды я оцепенел, потом сунул руку в правый боковой карман пиджака, где лежали четки, и на всякий случай отключился.

— Олжас Умерович?..

— Курбангельдыев.

— Это…

— Оператор фирмы «Ауто-семьсот». Филиал у них находился в больничном комплексе. Вторая хирургия…

— Да, я заходил туда пару раз, но… Откуда вы…

Товарищ из милиции открыл папку и достал мою визитную карточку.

Все правильно. В тот день меня расковывали из гипса. А избавившись от лангетки, я пришел похвастаться победой в конкурсе и оставил Олжасу Умеровичу свежеотпечатанную визитку. Помню-по-мню…

— Вы заходили, — удовлетворенно произнес товарищ. — Зачем?

— Просто из любопытства. Расспросить. Увидел табличку — зашел… Предпочитаю, знаете, быть в курсе технических новинок. А то лежишь с переломом, заняться нечем…

— То есть его клиентом вы не были… — с некоторым разочарованием подвел он итог.

Последовала выжидательная пауза. Я молчал.

Все-таки кое-чему у бота научился.

— Что ж, ваше счастье…

— Простите, — не понял я. — А собственно, в чем… Что произошло?

А произошло, оказывается, вот что: в недрах прозрачной, как слеза христианского младенца, фирмы завелась группа проходимцев, вживлявших доверчивым клиентам на свой страх и риск бэушные поеденные вирусами автопилоты. Или автопилоты с драными программами. Видимо, такое тоже возможно. А целенькую аппаратуру гнали налево.

— Налево — это куда? — перебил я.

— В данном случае, своим собственным клиентам. Иногда весьма высокопоставленным…

— Кому, например? Или это служебная тайна?