Джон Барнс - И несть им числа...

Берег никогда не приедался, даже после стольких лет в нем каждый день появлялось что-нибудь новое. Во-первых, он не обладал никакими отличительными чертами, которые могли бы стать знакомыми. Куда бы мы ни направились, попадали в места, где пляж врезался в море или, наоборот, отступал от него, с широкими мелководьями и полуостровами. Были места с просторным и мягким пляжем; где-то он был узким и крутым; где-то сосны подступали прямо к самой воде. На пляже всегда попадалось что-нибудь интересное: медузы, морские звезды, ракушки, смытые с кораблей предметы, а однажды мы даже наткнулись на мертвого дельфина, хотя это случилось не этим летом. В какую бы сторону мы ни направились, то, поскольку хотели всегда быть готовыми встретить Джеффа, когда он приносил почту — он шел из города, издалека, и мы хотели, чтобы он выпил чашку кофе и что-нибудь съел, — имели в запасе всего полтора часа на прогулку, и поэтому ровно через сорок пять минут приходилось поворачивать обратно.

Еще через сорок пять минут мы всегда подходили к дому, соглашаясь друг с другом, что прогулка была замечательной.

Джефф появлялся, как раз когда мы заканчивали варить вторую порцию кофе за день, и приносил почту и заказанные продукты. Мы расспрашивали его, одновременно распаковывая сумки, и давали список на следующий день. Старались сделать список покороче, чтобы все покупки влезли в багажную корзину старого громыхающего велосипеда, который Джефф всегда ставил у большой колонны слева. Учитывая состояние велосипеда и нагрузку во время езды, нам не хотелось перегружать корзину и ее хозяина.

Единственной почтой была ежедневная посылка от Контека, а в ней — список того, что мы должны посмотреть и о чем написать отчет; все необходимое мы находили в большом, удобном читальном зале, оборудованном на втором этаже, а потом печатали отчет на машинке и вкладывали его в конверт для почты, которая должна уйти на следующий день.

Мне всегда было интересно, откуда появлялся на своем велосипеде Джефф или куда уезжал, ибо та часть дороги, что мы могли увидеть с крыльца, не помогала понять, в какой стороне находится город, и я всегда боялся, что в экстренном случае я не буду знать, куда бежать.

Паула всегда говорила, что если он едет на таком старом и громоздком велосипеде от самого города, то город не может быть очень уж далеко. В коттедже не было телефона, и мы всегда просили хозяина, чтобы на следующее лето он провел телефон, но он так и не выполнял нашу просьбу.

Поболтав с Джеффом, мы узнавали о делах горожан, с которыми не были знакомы, и местные новости, не шибко занимавшие нас.

Обычно это случалось в половине двенадцатого, а потом Джефф говорил, что ему пора, а мы просили его задержаться на обед. На обед всегда подавался суп «Кемпбелл» — томатный или куриный с лапшой — и гренки с сыром, обязательно острым чеддером. Джефф брал парочку, я тоже, а Паула одну. Мы всегда старались уговорить Джеффа съесть лишний кусочек и взять вторую порцию супа, потому что ему приходится много ездить каждый день.

В конце концов Джефф уезжал, мы мыли посуду, ставили на огонь третий кофейник с очередной порцией кофе и шли наверх работать. Задание почти никогда не менялось: мы должны были найти и проанализировать все синонимы какого-нибудь английского слова, на всех языках, для которых у нас были словари, а таких оказалось немало. Один день мы выискивали все синонимы слова «стоп», другой — «до свидания», третий — «уезжать» и так далее. Затем мы выясняли, как они друг к другу относятся, и в заключение подготавливали краткий отчет, каким образом они переходят один в другой, все это очень аккуратно печатали вручную и клали в конверт для отправки на следующий день.

Затем, выпив еще пару чашечек кофе, мы отправлялись на вторую прогулку вдоль пляжа, час туда и чае обратно в любом направлении, отличающемся от утреннего маршрута. По возвращении разжигали огонь, подкинув несколько свежих поленьев, и я колол дрова у заднего крыльца, чтобы завтра было чем топить. Я закидывал удочку, и все, что попадалось, шло на вечернюю густую рыбную похлебку с мясом и овощами; Паула лепила хлеб из заквашенного теста, подметала пол (так сложно избавиться от песка!) и садилась читать стихи, пока тесто подходило. Я входил в дом с рыбой в руках, ее обычно хватало на похлебку — никогда мне не выпадала особенная удача или неудача, — и пробирался поближе к раскаленной печи, что было особенно приятно, ведь я продрог на промозглом ветру. Бекон, лук и специи весело трещали в котелке, пока я потрошил, очищал от костей и резал рыбу; перемешав все, я добавлял картошку, банку томатного пюре, протертую кукурузу, потом саму рыбу и говядину для супа. Когда вся смесь закипала, я уходил посидеть с книжкой, а Паула вставала, аккуратно отмечала то место в книге, где она остановилась, и протыкала тесто для хлеба. В течение получаса мы сидели вместе и читали, а затем она перемешивала тесто, лепила караваи, ставила их в духовку и доставала вино. Пока хлеб пекся, мы пропускали по стаканчику, потом вытаскивали похлебку и добавляли приправ.