Аркадий Польшаков - Исполины

"...Сравнимо с россыпью ромашек твое имя,

Таких же светлых и прекрасных, как сама,

В своих ты песнях и стихах - неповторима,

Так путь хранят тебя: Земля и Небеса!.."

В продолжение многих дней, после этой встречи, Ра предавался необузданным мечтаниям и таким же страстным желаниям.

В свою очередь, Вирсавия в своем воображении окунулась во все те девичьи грезы, которые рисовались ее с ним, и только с ним.

Ра с первого дня, когда увидел ее, почувствовал сильное непередаваемое чувство к ней. Он не мог без волнения, видеть ее, слышать ее голос, звонкий смех. Не мог без восхищения смотреть не ее гибкий стан, легкую лебединую походку. Смотреть в ее красивые большие глаза, особенно когда она мило улыбалась ему. Не мог без некоторого смущения смотреть, как она бледнеет при неожиданной встрече с ним.

Он чувствовал, что влюблен по уши. Как у многих молодых людей, первая любовь была для него какой-то тайной, и он сам не решался признаться себе в том, что любит ее. Ра тогда конечно был убежден, что любить можно только один раз в жизни.

Надо сказать, что это чувство первой любви осталось одним из самых светлых и прекрасных воспоминаний в его нелегкой и опасной жизни воина и не просто воина, а воина-фараона, которому предстояло перевернуть старый мир.

Следует еще упомянуть, что семья, двор фараона, на заре становления Египта, не были так обособлены, отдалены от народа, да и сам народ был проще и свободнее, чем по истечению несколько веков. Это в последствии жрецы и двор сделали фараона. Чуть ли не наместником Бога на земле. Все это им было просто выгодно для собственного возвеличивания и мздоимства.

Когда Вирсавия и Ра встречались вновь и вновь, то общая привязанность росла и крепла. И они уже не могли воспротивиться пламени любви.

Однажды, когда они отправились вместе на природу, случилось то, что обычно случается между влюбленными.

- Нет, нет! - твердила сначала она, хватая от волнения полной грудью воздух. Но потом, покорившись его воле, замолчала, и только глядела на него затуманенными любовью глазами. Они говорили обратное: - Да, да, да!

В любви между двумя влюбленными бывают минуты, когда любовь доходит до своего зенита, когда нет в ней ничего сознательного и рассудительного, а преобладает только страсть. Так это и случилось в тот раз. Он овладел ею без всякого излишнего сопротивления с ее стороны. Целуя ее прекрасные глаза, губы, шею и опускаясь, все ниже и ниже, он добрался до самого заветного. И она, онемев от необычного ощущения, замерла в немом блаженстве.

Это была подсознательная получеловеческая любовь ко всему, что есть самое совершенное в природе и хорошее в мире. Ра знал, что в ней жила такая же любовь, как и у него. В эту ночь и в это утро они чувствовали и понимали друг друга. Ра сознавал, что в этой любви он слился с нею в одно целое. Он ни о чем другом не думал, и не мог думать, в ее объятиях. Когда она была рядом, Ра, даже не глядя на нее, чувствовал ее присутствие всем своим существом. Сколько радостных мгновений подарила она ему.

И уже, будучи фараоном, он находил утешение в ее ласковых и любящих руках и жарких поцелуях на устах.

А теперь Вирсавия, его любовь, в лапах этого развращенного властью и людьми полубога - Тина-Длинноухого.

Видит Бог, он не хотел этого, но терпеть унижение от него и его подручных, он больше не намерен.

Ра принял окончательное решение выступить против него, и пусть их рассудит Бог и меч.

x x x

РЕЗНЯ

"Как ненавистны все тираны,

Властолюбивые бараны,

Что довели нас до сумы,

Освободимся из тюрьмы!

Восстань, зову тебя мой друг,

Порочный разорвать тот круг,

Разрушим замки, их дворцы,

О том мечтали ведь отцы,

Престолы сбросим в затхлый ров,

Тиранам пустим малость кровь!.."

(Из сборника "Гражданская лирика" Аркадия Польшакова)

К утру, приверженцы фараона и преданные ему воины, смяв кордоны, большими группами ворвались во дворец Тина - Длинноухого, и началась резня, как это зачастую бывает при внезапных ночных нападениях.

Большинство исполинов, после обильной ночной попойки беспечно спали, полагая, что они у себя дома и под надежной защитой.

Число нападавших все время росло. Теперь уже все усилия тех исполинов, кто проснулся и взялся за оружие, были безуспешны.

Сонных, пьяных исполинов рубили мечами, резали ножами, душили руками, оглушали дубинами.

По всему лагерю то там, то здесь были слышны страшные крики жертв, проклятия в адрес нападавших, мольбы о помощи. Везде царила паника, было смятение, смерть косила исполинов.