Николай Басов - Проблема выживания

Эдик, замерзнув в своем не очень подходящем для поездок в открытом кузове пальтишке, втиснулся в кабину, и, увидев его сизый армянский нос, Ростик над ним, конечно, сжалился. Они так и просидели почти до конца дороги, наполовину в кресле, наполовину друг на друге. Зато так было теплее и веселее. Вконец поголубевшему Голубцу сзади никто уже погреться в кабине не предложил, потому что длинный тулуп должен был сохранить его от любого ветра и мороза. Если этот недотепа сумел замерзнуть в такой роскошной экипировке, то сам был виноват. Общее мнение и донес до сведений голубопогонника Чернобров, не стесняясь затравленного взгляда и кислой рожи собеседника.

Потом они подъехали к городу. Тут начиналась работа Ростика, но как за нее взяться, он не знал. К тому же ему показалось странным, что их не попытались атаковать дикие червеобразные, которых в прошлый раз около города, да и в самом городе оказалось немало.

Так или иначе, Ростик выскочил из машины, разминая ноги, присел, покрутил головой, как и прошлый раз, не обнаружил никакой стражи на стенах у ворот, открыл их и предложил Черноброву въехать.

— Вот сожгут они наш транспорт, будет у нас и дружелюбие, и мир во всем мире, — отозвался Чернобров. — Учти, командир, я эти ворота протаранить не смогу...

— Зато от диких червеобразных, что болтаются вне города, будете закрыты, — ответил Ростик, и это убедило всех.

Оставив у машины водителя и Голубца, Ростик с Эдиком, поплотнее запахнувшим свое пальтишко, потащились узкими улицами к центру. Но уже через пару поворотов Ростику стало ясно, что вид засыпанного снежком города существенно отличается от прокаленного солнцем лабиринта, который, как ему показалось, он успел понять прошлый раз. В общем, они заблудились.

Тогда пошли назад. Благо на снегу остались отпечатки их ног. Разглядывая эти отпечатки и постепенно накапливая свой обычный энтузиазм, Эдик спросил:

— А все-таки, как мы будем устанавливать с ними контакт?

— Поднимем вверх руки и пойдем потихоньку навстречу.

— А они поймут?

Эхо его слов прокатилось по тесной улочке. Ростик усмехнулся.

— Скоро узнаем.

Они вышли на довольно широкую улицу, и Ростик решил пойти в том направлении, где они еще не блуждали. Попытка оказалась успешной, через пару-тройку поворотов они нашли первые развалины. На глаз было видно, что их стало больше, чем в июле, это значило, что гражданская война длилась тут еще не один месяц после того, как люди уехали. Развалины позволили найти и библиотеку.

— А почему ты решил, что их нужно искать именно тут? — спросил Эдик.

— Ничего я не решил, я пробую.

Они спустились по лестнице в тот зал, где нашли склад глиняных табличек, прошли по темным коридорам, и вдруг Ростик почувствовал впереди какое-то движение. Почиркав кресалом, он выбил искры на приготовленный факел, и когда все вокруг осветилось довольно-таки дымным мерцающим светом, разобрал впереди неясные тени. Где-то сбоку раздавались осторожные шорохи.

— Вот они, — шепотом произнес Эдик.

Ростик, ослепнув от искр, ничего не увидел, но быстро спросил:

— Зеленые или...

— Зеленые.

— Тогда так. — Ростик воткнул в трещину пола факел, вытащил из кофра, который волок на плече, довольно толстый половик, специально выпрошенный у мамы, расстелил его, сел и поднял руки. — А ты отойди пока к стене. У меня нет для тебя второго ковра.

Эдик отошел. Постоял. Ничего не происходило. Тогда он не выдержал и стал разговаривать. Его голос отдавался вокруг глухим эхом:

— А зачем эта штука тут... Я хочу сказать — коврик?

— Так делали индейцы. Это общий знак миролюбия, неготовности к бою.

— Думаешь, поможет?

Ростик не был ни в чем уверен, но ему хотелось верить, что он не ошибается. Поэтому он не стал отвечать, опустил руки, чтобы они немного отдохнули, а потом снова поднял их. Так длилось довольно долго. У него даже зад задеревенел, а ноги над ботинками стали холодными, как камни под половиком. По-прежнему ничего не происходило.

— Они не появятся, — уверенно сказал Эдик. — Нужно идти дальше.

Отчаяние в душе Ростика стало почти невыносимым. Вдруг впереди послышались осторожные, шаркающие шаги, и в круге света, мягко, словно качание тростника в утреннем тумане, появился зеленый. Он был очень высок. И на него были накинуты широкие, длинные, почти до пола, серые или серо-зеленые куски ткани. Он подошел к Ростику и медленно согнулся, приблизив свои ужасающие жвала к лицу человека. Потом повернул голову, чтобы один его глаз, который был приспособлен смотреть только вбок, видел Ростика, а другой — Эдика.