Николай Басов - Рождение гигантов

— Исследовании, — поправил его Перегуда вполголоса.

Ростик вспомнил, что Герундий возглавляет, так сказать, Боловскую милицию, гарнизон и все охранные службы Города. Он был защитой, прокуратурой и даже немножко надзирателем всей человеческой цивилизации в этом районе. Пожалуй, только самые периферийные поселения людей, такие, как Одесса, Бумажный холм и торфоразработки, ему напрямую не подчинялись. Но при желании он мог, без сомнения, вмешиваться и в тамошний уклад жизни, только, как неглупый человек, не злоупотреблял этим.

— А что, если?.. — в глазах Поликарпа появился какой-то не слишком здоровый блеск. — Если устроить взрыв поблизости от этого... Олимпа с его железным чудищем, и по сейсмографам определить размеры, плотность... Ну, как это делают геологи на Земле. Кажется, в институте есть необходимое оборудование, мы бы многое о нем поняли.

— Зачем? — не понял Ростик. — Если хочешь, я и так тебе нарисую Олимп в разрезе и выдам глубину залегания этих... металлосетей. А тревожить его — неразумно, он может про нас что-нибудь не слишком хорошее вообразить.

— Ты про него говоришь, словно он — разумный, — высказался Пестель.

— Нуакола был в высшей степени разумным. Даже больше, он был... мудрым.

— Не нравится мне это, — проворчал Герундий, не получив ясного ответа от Председателя. — В своем доме мы уже как бы не хозяева.

— Хозяева по-прежнему, — неожиданно отозвалась Лада. — Ростик... То есть, виновата, майор Гринев сказал же, что у нас добрые отношения.

— Но доказательств этому нет, милая девушка, — Грузинов даже изобразил фальшивую улыбку.

— Поликарп, если ты не раз и не десять, как Лада, окажешься под вражеским огнем, не дрогнув, перехоронишь столько погибших друзей, сколько ей довелось, я, может быть, и разрешу тебе обращаться к ней словами «милая девушка», — четко выделяя каждый слог, проговорил Ким очень серьезно. — Но не раньше, усвоил?

«Так, начинается обычная свара, — подумал Рост, — между офицерами, вояками, служивыми и управленческо-административной верхушкой города. И что это за беда такая, национальный спорт, что ли?»

Он не любил этого, всегда стремился этого избежать, но и Ким в данном случае, безусловно, был прав.

— Я спросил, кажется, усвоил ли ты мои слова? — переспросил Ким. Грузинов не отвечал, без сомнения, он считал, что пилоты зря волнуются, а может, втихаря презирал их за вот это, по его мнению, высокомерие. — Неплохо бы извиниться, — уже вполне буднично добавил Ким.

Начальники, решил Ростик, определенно не понимают, что воевать — сложно. И требуют... Этот много чего требует, но когда очень уж тяжело, когда действительно нет другого выхода, кроме как стоять и держаться, возможно, вот эта самая гордость, которую чиновники и даже, как выяснилось, инженеры не понимают, не способны понять, и только она — не позволяет отступить. Больше ничего, только гордость...

— Гринев, — Председатель, наконец, решил разрядить ситуацию, — я не обнаружил в твоем докладе никакого конструктива.

— Да, неплохо бы выслушать конкретное предложение, — поддержал его Перегуда, кажется, похлопав под столом Грузинова по коленке, чтобы тот не заводился.

— Его нет, — пожал плечами Ростик. — Пусть все идет как идет.

— И больше ничего? — для верности спросил Перегуда.

Неожиданно дверь в кабинет тихонько раскрылась. Не сильно, как раз настолько, чтобы пропустить... Ромку. Он был какой-то очень усталый и грязный, видимо, несся на мотоцикле от Алюминиевого, спешил и даже не заехал домой, на Октябрьскую, чтобы привести себя в порядок.

Он постоял, помялся, не зная, как обратить на себя внимание. Но именно то, что он появился, и конечно, напряженность, возникшая чуть раньше, заставили всех повернуться к нему. Дондик чуть удивленно поднял брови.

— Такое дело... — не слишком внятно проговорил Ромка, — у нас на Алюминиевом та штука, которая выросла в подвале... Она треснула, как яйцо, из которого должно что-то появиться.

— Как это? — не понял Перегуда. — Говори толком.

— Это надо видеть, рассказать сложно.

А ведь он не спал, наверное, уже несколько дней, и еще нескоро, может быть, сумеет выспаться, с неожиданной нежностью подумал Ростик, разглядывая сына.

— Что оттуда, из этого яйца, должно появиться? — Герундий был строг и напряжен.

— Рассмотреть еще сложно, — ответил Ромка. — Вот я, собственно, и приехал, чтобы кто-нибудь это выяснил.

— Там же, пожалуй, душ двадцать аймихо находятся, — высказался Пестель. — Неужели они не поняли?