Джеймс Фелан - Карантин

До атаки я успел пройти всего несколько тренингов в лидерском лагере ООН: мы учились выстраивать диалог, вести переговоры, распределять обязанности в группе и переубеждать людей. Мы разыгрывали учебные ситуации, чтобы познакомиться с «изнанкой истинной дипломатии», как выражался наш педагог. Тогда, две с лишним недели назад я и подумать не мог, что совсем скоро мне придется столкнуться с решением подобных проблем в реальной жизни: вернее сказать, что учебные проблемы покажутся мне пустяковыми по сравнению с реальными. Удастся ли мне убедить Пейдж и остальных, что игра стоит свеч, что нужно бросить все ради будущей безопасности и надежды спастись?

Я хотел устроиться с Пейдж в каком–нибудь укромном месте, чтобы переговорить, но она повела меня в один из примыкавших к холлу офисов: в нем теперь была церковь.

– Хочу тебе кое–что показать.

Мы с Пейдж наблюдали, как Даниэль ведет в молитве два десятка человек. Появился Боб и сразу прошел вперед. Он напомнил мне счастливого мальчишку, сына проповедника, по недоразумению попавшего в тело здоровяка–борца. Из–под рукавов и ворота футболки выглядывали синие татуировки – такие делают только в тюрьме. Боб не расставался с камерой, продолжая снимать.

Мы с Пейдж сели в дальнем конце комнаты.

– Даниэль – единственная надежда для многих наших, ведь он священник. Ты веришь в Бога? – шепотом спросила девушка.

– Не особо. Я немного ходил в католическую школу, потом мы переехали, и отец не стал заморачиваться: он не слишком религиозный. Расскажи мне о своих родителях.

– Папа – пластический хирург. Они с мамой развелись лет десять назад, когда мне было… Джесс, а сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– И мне. Здесь все или гораздо старше, или совсем малыши. А где твоя мама?

– У меня мачеха, как и у тебя, только она совсем не похожа на Одри – настоящая дракониха, причем венгерская хвосторога из Гарри Поттера отдыхает по сравнению с ней.

– Не люблю Гарри Поттера.

– Аналогично. Хотя третья книга ничего, – прошептал я.

Пейдж улыбнулась.

– Твоя мама живет рядом?

– Не знаю. Недавно я решил разыскать ее. Когда это все случилось. У меня сразу появилось много времени, чтобы думать. А твоя?

– Моя живет в Сан–Франциско. Я к ней езжу раз в две недели. Теперь до нее рукой подать, а вот раньше она жила в Финиксе, и было далековато. Она постоянно в разъездах.

Я заметил сомнение во взгляде Пейдж, будто она спрашивала себя, в праве ли говорить в настоящем времени, поэтому быстро перевел разговор на другую тему.

– Тебе нравится в Лос–Анджелесе?

– Там, где мы живем, да. У меня классные друзья, климат отличный и еще, суперские пляжи.

Глаза… было сложно смотреть ей в глаза, а еще сложнее выбрать, цвет какого нравится больше.

– У мамы есть парень, неплохой такой, – добавила Пейдж, и было видно, что мыслями она где–то далеко. – Одри раньше не была такой классной. Я даже в некотором роде ненавидела ее, пока все это не случилось. Она изменилась, и я изменилась. Хотя, черт возьми, все изменилось, да?

Я кивнул. Остальные слушали Тома: он читал Библию. Паства верила низкому раскатистому голосу и кивала в такт.

– Мы иногда ходим в церковь, – сказал я Пейдж. Перед нами на столе мерцали свечи. Пейдж смотрела на меня. – Вдвоем с отцом. Просто так, без повода. Проезжаем мимо и заходим, чтобы поставить свечки за тех, кого с нами больше нет.

Перед глазами у меня замелькали лица людей, которые ушли навечно. Теперь бы во всем мире не хватило свечей.

– Это хорошо, – произнесла она и легонько сжала мне под столом ногу. – Давай сегодня вечером тоже так поступим: зажжем свечи в память о твоих друзьях.

Я кивнул. Раз мы так откровенно разговариваем, не спросить ли ее? Я хочу, чтобы ты ушла со мной. Ты готова, Пейдж? Я попытался взять ее под столом за руку, но она отодвинулась. Я посмотрел на Даниэля, и мы вышли.

– Знаешь, нам повезло, – сказала Пейдж. – Надежное убежище, есть почти все, что нужно, и чего мы будем лишены в пути. Ты ведь об этом хочешь спросить меня: готова ли я уйти?

– Ну…

– У нас есть несколько тяжело раненых: что будет с ними?

– Возьмем грузовик…

– А если разыграется непогода или кончится дорога, как быть?

За окном наползали черные тучи, предвещавшие ночную вьюгу, дул ледяной ветер.

– Я понимаю, о чем ты, – признался я.

– Но все равно считаешь, что мы ошибаемся, оставаясь здесь? – спросила Пейдж, глядя мне прямо в глаза.

Ее вопрос застал меня врасплох. Я ответил: