Николай Полунин - Цербер

- Не надо, шеф. Это местная братва, хозяин им наверняка платит. - При желании Алик мог говорить вообще не разжимая губ и очень быстро. - У вас есть что-нибудь? У меня есть, но все равно не надо.

- Хороший вкус, - раздался голос. Каких угодно слов можно было ожидать, но только не этих. Михаил поднял глаза.

- Но виски "Чивас Регал" лучше, - продолжал подошедший амбал, разглядывая этикетку "Ахтамара", который Михаил успел уполовинить.

Чтобы лучше видеть, амбал наклонил бутылку, положив прямо на горлышко указательный палец с грязным ногтем.

- Только дорогое, спасу нет. И здесь не продается. Одолжили бы, мужики, на бутылочку. Заодно и подкинули б, вы же при колесах. А то мы и сами можем. Тачка у вас что на...

Это все, что он успел сказать. Зря сказал. И отвернулся к своим зря. Прямым указательным - в сонную артерию, толчком в плечо - чтобы валился быстрее.

Пока Алик вынимал то, что у него там с собой было, еще один из подскочивших амбалов остался без глаза, летящая бутылка отбита в воздухе, из двоих один растянулся, наткнувшись на опрокинутый столик, четвертого снес выстрелом Алик.

Заключительным аккордом прозвучал звонкий хлопок бутылки "Ахтамара", которую Михаил успел подхватить, о затылок летящего через столик. Точка.

У Михаила слегка потрясывалось в селезенке. Он оглядел поле, точнее назвать - уголок сражения.

Первый и четвертый лежат, второй подвывает, зажимая лицо, третий копошится. Михаил решил ему не добавлять.

Кинул остаток денег хозяину, который стоял за стойкой с поднятыми руками. Поднимешь, если тебе в щеку упирается воняющее порохом дуло. Револьвер "лилипут", конечно, не "люгер", но в барабане у него еще две пули, а третьей только что ухлопали твоего человечка.

- На лечение и похороны. Боюсь, этого мало, чтоб ты нас забыл, так что скоро мне придется раскошелиться и на твои похороны тоже.

В "Турбо" Михаилу больше не требовалось сдерживать ярость.

- Вообразил себя агентом с лицензией на убийство, сучонок этакий?!

- А что было делать? Вы ж этого, первого, тоже. Я такой удар знаю, "укус змеи" называется, забыл только, как по-японски.

- "По-японски"... Веди, не дергайся, в кювет меня не свали. Мысли, что дальше делать, имеешь?

Алик всем своим устремленным на дорогу видом показывал: ты старший, ты и решай. "В кювет бы неплохо, - подумал Михаил, - дурачка этого только жалко".

- С трассы убежать сумеешь?

- Нон проблемас.

- По-умному убежать, я имею...

- Нон проблемас, - повторил Алик, упрямо не глядя на Михаила.

- Вот и убеги. И домой меня привези. - Михаил усмехнулся. - На базу. Там станем решать, затаиться и ждать, может, само обойдется, иль у кого помощи просить.

Если уж так получилось и парень оказался посвящен во многое, Михаил решил не таиться от него и еще в одном. До сего дня один тезка-Мишка, которого он вытащил из похожей ситуации, видел, что Михаил может в схватке. Он этого никогда не афишировал. С другой стороны, Алик - единственный, кто впрямую наблюдал главный результат работы Михаила и поэтому оказался как бы причастным к высшим тайнам. Вот не грех ему и еще кое-что узнать.

К тому же Михаилу захотелось созорничать, чтобы увидеть физиономию Алика.

Он доверился чутью и знанию местности своего водителя, не мешая Алику выбрать место съезда с трассы, несмотря на то что для этого им пришлось-таки миновать один мерзкий городишко, где наверняка могли быть оповещены.

Но он видел капли пота на лбу и щеках Алика, сведенные на баранке пальцы и предпочел не вмешиваться. Парень понимает, чем рискует, а если понимает, то рискует не напрасно.

Зато почти сразу потом они соскочили сперва на проселок, следом, после пары глухих уснувших, а может, мертвых деревенек, - в лес, и пошли петлять лесной неведомой дорогой. Яркая полная луна то вылезала из-за черных елей, то скрывалась за ними.

Продолжая ход задуманной шутки, Михаил ближе к полуночи начал то и дело включать часы на зеркале. Наконец без пяти минут оставил включенными совершенно, а без одной двенадцать велел остановить машину и выходить.

Июльскую ночь наполняла тишина, особенно ощущаемая после того, как мотор был заглушен. "Сплюсплю!" - крикнул козодой, и это было странно, потому что откуда быть козодою в лесу.

"Только бы не взвыл филин, - подумал Михаил. - От того, что я придумал, парень просто лишится дара речи, а так может не только в штаны наложить, а и чего похуже. Кто выдумал, что филин ухает? Он взвывает".

- Алик, слушай меня внимательно, - сказал он, придавая голосу подходящую торжественность.