Николай Полунин - Цербер

Михаил промычал что-то в знак согласия.

- Интересна дальнейшая судьба Ли Сяо. Он...

- Похитили Пришельцы. Завербован сразу пятью военными разведками. Используется в секретных институтах. Кстати, нам ведь - туда?

- Он просто умер. Неизвестная болезнь. Протекала бурно. Списали на заражение на полигонах генерала Исии. Ну, помните, "Отряд сто один", японская программа бактериологической войны. Ли Сяо о них и должен был рассказать и рассказал, но это к делу не относится.

- А что относится?

- Сохранилась тщательно задокументированная история болезни, описание ее хода. Тогда никому ничто не могло сказать, а на современный взгляд - стократно ускоренная картина умирания от СПИДа.

- Значит, СПИД выдумали японцы. Уже тогда. Перед капитуляцией сыны Яма-то подкинули баллоны в Африку с записочкой: "Вскрыть через двадцать пять лет".

- Нет, - сказал Андрей Львович. - История появления ЭЙДСа совсем не такая.

- А какая?

Михаил следил, как точка спутника бежит из созвездия Персея в Кассиопею. Она блеснула последний раз и потерялась. Ночь была душной, к грозе, но небо еще не заволокло. От площадки, где стоял маленький "Алуэтт", временами слышались звуки. "Ми-8" безмолвствовал.

- С ЭЙДСом история не такая. - Андрей Львович как бы закрыл дверь перед темой. - А в нашем деле нас должна интересовать только необычайная скорость регенерации органов у Ли Сяо, равно как и его стремительная непостижимая смерть.

- Подумаешь, смерть, - сказал Михаил. Ему совсем не нравилось направление, которого упорно придерживался Андрей Львович. - Переусердствовал в своих фокусах. Как полковник Таунсенд.

- Это который останавливал сердце и однажды не смог вернуться? Англичанин? Нет, Михаил, это тоже не то. Там была чистой воды коммерция. Представление за деньги. А Ли Сяо, развлекая своих сокоечников, не усердствовал никогда. Создавалось впечатление, что он, наоборот, сдерживает себя, не пуская наружу то, что из него прямо-таки рвется. Вообще все исследования аномалов, или феноменалистов, как они сами себя называют с легкой руки Светки Светановой, одного из их лидеров, дают четкое деление на два рукава. Или, если хотите, категории. Первые - их большинство - либо достигают своих результатов тяжелыми тренировками тела и духа, как, скажем, наиболее выдающиеся йоги, либо пользуются своими способностями без всякого напряжения, как еще одним природой данным органом или чувством. Пример из старых - Мессинг. С закрытыми и завязанными глазами ему было легче "видеть".

- А не из старых? - с умыслом спросил Михаил.

- Я мог бы назвать ряд имен, но ведь они все равно вам ничего не скажут. Широкой публике эти люди неизвестны, а известные - как правило, никакого отношения к действительным аномалам не имеют. Я ответил?

- Ладно уж. Ответили. Валяйте дальше.

- Категория вторая. Эти не прилагают усилий, чтобы добиться чего-то большого. Они прилагают усилия, чтобы добиться малого и не пойти дальше. Они чрезвычайно редки, но они есть, эти люди. Трудно делать какие-то выводы о природе сил, которыми они владеют. Зачастую картина такова, что задаешься мыслью: а не наоборот ли? Не люди владеют силами, а силы людьми. Одно скажу: этим не позавидуешь. Как правило, они очень несчастны в своей жизни, эти редкие вторые.

- Зачем вы мне все это рассказываете? - сказал Михаил, резко садясь.

Очки Андрея Львовича блеснули в темноте:

- Я всю жизнь интересовался подобными вопросами, вот, нашел слушателя. А вы? Разве не этими же вопросами интересуетесь?

- А мной вы тоже собираетесь "интересоваться"?

- И вашими товарищами в придачу.

- А если мы не согласимся?

- Вы обещали мне согласие.

- Я говорил о себе лично. И на моих условиях.

- Разве я даю повод сомневаться?

- Хорошо.

Он опять улегся навзничь. От Персея бежал следующий спутник. У них там тоже есть свои набитые тропки.

- Знаете, чего вполне достаточно, чтобы у вас, скажем, или у меня, да и у любого в радиусе... ну километров двухсот случился внезапный приступ сильнейшего головокружения?

- Ну? - сказал Михаил.

Андрей Львович указал рукой вверх.

- Направленное излучение в радиодиапазоне с мощностью у поверхности пять на десять во второй. Оттуда. И все.

- Зато мы делаем ракеты... - криво усмехнувшись, сказал Михаил.

- Мы их давно уже не делаем.

- Вы обещали много баек, а рассказали лишь одну. Ночь длинная.

- Коньяку еще хотите?

- Давайте.

Андрей Львович не кривил душой, говоря, что Михаил ему чем-то симпатичен. Это "что-то" лежало не только внутри профессионального круга. Михаил был интересен как собеседник и человек. Очень давно уже Андрею Львовичу не представлялось возможности поговорить по душам. Не важно, что будет потом, очень скоро. В конце концов кто они такие сейчас? Просто два человека на траве.