Феофан Талич - Реквием

– Посмотрите-ка, кто решил к нам вернуться!

К изголовью каталки, тяжело хромая, приближался заросший старик с отвратительным шрамом, проходящим через все лицо.

– Посмотрим, что тут у нас, – многозначительно произнес старик, убирая с плеча парня печень какого-то животного, – ну вот, а то резать, резать. Ничего и не нужно резать. Сейчас только нарывчики проколем.

Старик прокалил над спиртовкой длинную иглу и принялся ловко орудовать ею, прокалывая нарывы на плече Эрика. Проколы извергали на свет желтоватую жидкость, чей неприятный запах разнесся по всей комнате. Эрик вскрикнул от боли.

– Ну, потерпи, родное сердце, потерпи, – мягко упрашивал старик.

Все, что говорил старик дальше, для Эрика не значило ровным счетом ничего, он вновь потерял сознание.

– Сынок, приходи в себя, тебе нужно поесть, – мягко произнес старик. – Кстати, меня зовут дядя Веня.

Взор Эрика привлек таинственный силуэт. На стене, используя только силу рук, висело существо, отдаленно напоминающее человека, с длинным овальным телом и тремя парами рук, чье лицо почти полностью состояло из огромного носа и глубоко посаженными поросячьими глазками.

– Мне почему-то кажется, что тебя одолевает великое множество вопросов. Позволь же прочитать тебе небольшую вводную лекцию. Мы с Гораздом, – старик указал на сороконожку, – как обычно прогуливались по ныне девственной местности, как вдруг увидели отчаянную попытку твоего бренного тела взмыть в воздух, поближе к солнышку. Нужно ли говорить, что попытка оказалась крайне неудачной. Но это еще не все.

Как назло поблизости рыскала дикая собака. А тут такой подарок. Короче, несколько дополнительных дырок ты получил. И все бы ничего, только в современной реальности этих милых животных никто не снабжает кормом «Pedigree», приходится пищу добывать самим. Поэтому собачки стали трусливыми падальщиками, с огромным букетом бактерий во рту.

Впервые за долгое время Эрик почувствовал накатывающее чувство голода. Увидев держащегося за живот парня, старик быстро смекнул и принес местами помятую алюминиевую миску с жареным мясом, несколькими стручками зеленого горошка и тремя листьями салата.

– Как говорится, чем богаты, тем и рады, – бодро сказал старик, – давай заправляйся и выдвигайся на свет божий.

– На какой свет? – переспросил Эрик.

– Не обращай внимания, так или примерно так говорили сектанты в мое время.

– Какое это: ваше время? – не унимался Эрик.

– Тебе не кажется странным, что я как минимум вдвое старше всех, кого ты встречал на пути? – начал старик. – С большой долей уверенности могу сказать, что являюсь последним рожденным человеком на планете.

– Вы последний рожденный человек?

– Да, – невозмутимо произнес старик.

– А мы тогда кто?

– Не время еще. Все узнаешь в назначенный час, – сказал дядя Веня, – ну что, ты готов вырваться из своего мрачного склепа на свежий воздух? Пусть солнышко на тебя посмотрит.

Дядя Веня и Эрик направились к выходу из комнаты, но покусанная ржавчиной дверь поддалась не сразу.

– Давно нужно бы ее смазать. Все руки не доходят.

Спустя некоторое время дверь все же сдалась. Заливший комнату свет слепил глаза, привыкшие за долгое время к темноте. Какое-то время глаза привыкали к новой реальности. Постепенно взору открылся целый мир, состоящий из мирно копошащихся в земле людей, нескольких загонов с мелким рогатым скотом, скрытых от посторонних глаз в здании бывшего гаража. А плантации с овощами тянулись, насколько хватало глаз.

– Добро пожаловать в мой мир, сейчас я познакомлю тебя со своими детьми.

Эрик с новым знакомым прогуливались вдоль грядок с салатом.

– Это Хельга, – старик указал на девушку высокого роста, с неразвитой половиной лица и необычно большими ладонями, – мастерица на все руки, а как она готовит!

Старик игриво подмигнул Эрику, но тот понимал далеко не все, что говорил дядя Веня, а спрашивать сейчас совсем не хотелось. Уставший мозг просто не смог бы переработать информацию, поэтому парень решил пустить ситуацию на самотек.

– Это Вася, – старик взглядом указал на человека с головой, напоминающей луковицу и ростом шестилетнего ребенка, – наш местный пастух, обязанность у него одна – следить за отарой. И порой мне кажется, что своих коз Василий любит больше, чем окружающих людей. Всегда спешит на помощь ближнему, но не по доброте душевной, конечно, а ради упоительного чувства востребованности. Он так чувствует себя значимым.