Николай Полунин - Край, где кончается радуга

Сначала была синяя комната, потом красная. Потом они куда-то повернули, и Вест потерял ориентировку. Ладонь в руке была теплая и чуть-чуть влажная, от женщины пахло водкой, и Весту стало уютно. - А! Буза все это, просто Кудесник перед Фарфором выкаб-лучивается, себя хочет показать. - Фарфор - это имя? - Ну, ты Фарфора не знаешь, я молчу! Фарфор на Тридцатых всему хозяин, понятно? - Понятно. - Молодец. Еще от Попугайчика морды пришли - сама видела; от Гаты есть, говорят, да только, наверное, врут. Все из-за тебя Кудесник наприглашал, похваляется. А я тебя украла. Себе возьму. У-у, совсем съем! Ты не дрожи, не съем. Ни вот кусочка Шеллочка от тебя не откусит. - Я и не дрожу. - Зря, У нас, бывает, едят. От костянки, говорят, помогает. Дураки верят. А от костянки ничего, я тебе скажу, не помогает, никто не знает, что она такое есть, вот и врут. Вест как-то сразу ей поверил - а что прикажете? - и попытался запомнить дорогу. - 3-заходи! - скомандовала Шеллочка, когда они оказались перед маленькой дверью в укромной нише.- Моя каморка. Кудесник сдохнет - не найдет. Будуар у Шеллочки был под стать, и в нем царил хаос. Наравне с хаосом в нем царила бескрайняя низкая кровать под то ли изъеденной молью, то ли прожженной во многих местах мохнатой тряпкой, с божкам по углам, с балдахином, на котором отсутствовала добрая половина кистей. Было множество разношерстных тумбочек, секретеров, канапе, козеток, пуфиков и банкеток. Все а-ля Людовик-Солнце, но не белое, а красное, и не красного дерева, а крашеное. Вест сел в подвернувшееся креслице - оно взвизгнуло - рядом с ночным столиком, стал наблюдать за Шеллочкой. Та ходила по комнате. - Между нами, он неплохой,- говорила Шеллочка.- Когда трезвый. Хихикнула. - И когда вылазит из своей консервной банки. Ты думаешь, он что? Он здорового здоровее, это так, блезир... И ведь черт его знает, чего-то он, значит, задумал, если по суткам в железке сидит. А железку ему сработал один жестянщик с комбината, ну, Литейщик. Тьфу-тьфу-тьфу, рожа жесткая, а туда же - "киска", "девонька",- Шеллочка добыла откуда-то початую бутылку.- Давай выпей, а то что-то ты трезвый больно, не успел что ли... Во-от. А потом у него костянка началась, у жестянщика того, я как услышала, мне так жалко-жалко стало, а чего, спрашивается? - Она присела на край кровати, подперла подбородок ладонями и стала похожа на маленькую девочку. - Все вы пропадаете,- сказала она.- Кто где. Ты тоже пропадешь. Понесет тебя куда-нибудь... На Пустршь не ходи, - приставила она палец к Вестову носу. - Куда хочешь ходи, а на Пустошь не лезь, запомнил? Э, что с тобой, ты ж еще теленок. Телок ты бессмысленный, ничего ты не понимаешь... - Да, - сказал Вест, обрадованный таким поворотом дела, - я ничего не понимаю. Объясни. Мне никто не хочет объяснить. А я совсем ничего не понимаю. Совсем, правда. Я... - Дурачок, - перебила она его. - Думаешь, я что-нибудь понимаю? Да здесь, если разбираться начнешь, облындишь в два счета, что ж я сама себе враг? Ты пей, пей лучше, бери пример с Шеллочки, она весь день просыху не знает, и ей хорошо. Тут у нас все пьют, - громко прошептала она, едва не касаясь губ Веста. Лоб у нее был потный, короткие прядки липли. - Я тебя еще увела, ты видел бы, что там... Думаешь, я люблю голая на столе игру каблуками давить? Думаешь, да? А... тебе! Это все Абри, он, поторох проклятый, он... Шеллочка вдруг заругалась и заплевалась, тряся кулачками. Вест не знал, как быть. Он хотел встать, но у Шеллочки все прошло, как началось, быстро, и она продолжала лишь тихонько поскуливать, размазывая по щекам черные волосы и сморкаясь в край балдахина. Вест посмотрел на свою руку, все еще держащую бутылку без этикетки. Бутылка звякнула о металлический бок некрупного куба со множеством малюсеньких разноцветных блямбочек на стерженьках. Стерженьки торчали из пазов и были, наверное, подвижными. Потом Вест посмотрел на Шеллочку. - Жизнь собачья,- сказала Шеллочка.- Сядь ко мне, а? Вест пересел на кровать. Плечи у женщины мелко вздрагивали. - Я, ведь, знаешь тебя зачем утащила, я думала веселее будет. Наше бабье как помешалось - Человек! Человек! Живьем бы Кудесника в его железке испекли, не вели он Простачку тебя доставить... А мне что, мне здешних хватает, наших. Их пока всех перепробуешь, по второму разу захочется, она опять хихикнула. - Ты поцелуй меня, а? - вдруг попросила она жалобно. - Ну, пожалуйста... Цепкие пальцы зашарили по нему, Шеллочка придвинулась. - Подожди.- сказал Весь.- Подожди, слышишь. - Ну. пожалуйста... - Погоди, я тебе сказал! - Он оторвал от себя ее пальцы. Погоди. Глаза раскрылись. - Чего? Чего ждать! - Ты мне не все еще рассказала. - Что рассказала? - Она отодвинулась.- Что я тебе должна рассказывать? - Насчет здешних и вообще... - Что вообще? Что - вообще? - Она вновь бурно задышала, но уже от гнева.-Ты кто? Чего тебе от меня надо? Ты шпионить сюда явился? Ты... ты... - Ее снесло с кровати, она забегала по ковру - от стенки с гравюрами до стенки с кинжалами. Вест мысленно пожелал, чтобы ни то, ни другое не попало ей под руку. Кинжалы - это понятно, а гравюры были в тяжелых рамках. - Ух-х, свяжешься с Кудесником, - злобно бормотала Шеллочка. - Сколько можно... Я ведь, - остановилась, постучала себя в грудь, - я ведь еще те времена помню, когда он не то что в жестянке своей, пешком ходить боялся, все швырял, как крыса... Кто ему все это сделал, все эти хоромы чертовы, кто? - А я причем? - сказал Вест, от неловкости вертя в руках куб со стерженьками. С обратной стороны куба была воронка. - Ты... ты из-за этого, да? Ты думал, я... да? - Она оказалась рядом, выхватила куб, швырнула обратно на столик.- Дурачок, вот дурачок какой. Это же еда, выпивка, шмотки по мелочи... И правда теленок. Оставь его. Она быстро легла, раскинувшись в центре своего спального заповедника. Иди ко мне, иди... Вест решил хоть что-то прояснить. - А сигареты? - Как? - переспросила Шеллочка. - Ты говоришь - еда, выпивка, мелочь всякая, - а сигареты? - Повтори еще раз, пожалуйста. - Сигареты. Си-га-ре-ты. Чтобы курить. - Он показал, как курят сигарету. - Никогда не слыхала, - помотала она головой. - Перестань. Иди лучше, ну. Так, подумал Вест, опять дебри. Может, напиться, а? И - к ней. А что? - Пойду я, Шелла,- сказал он.- Не сердись. - Ну и вали! Вали, чтоб ты... Затворяя дверь, он увидел, что Шеллочка пьет, запрокинув белокурую головку, прямо из горлышка, и водка льется ей на грудь, растекаясь пятном по безрукавке.