Николай Полунин - Леса веселые и воды светлые

О проекте "Благородный газ". Несмотря на дотации стран - членов ООН и добровольные взносы неприсоединившихся, какие-то шаги для хотя бы частичной компенсации (земля, вода, посевные площади, иные ресурсы: переселили почти двадцать тысяч человек, в конце концов) надо было предпринимать. Захоронение токсичных и сверхтоксичных отходов - в наш век весьма прибыльно, тем более, что лучшего места, чем площади, которым заведомо назначено пустовать десятки и сотни лет, и не придумаешь. Были заключены выгодные долгосрочные сделки как с военными (в основном) предприятиями многих стран, так и на правительственном уровне. Проект "Благородный газ" начался спустя четыре с половиной года после пуска Комбината, и вот тогда безобидная буферная зона, сорокакилометровый круг безопасности стала Территорией. Позднее это название перешло и в официальные документы.

А форель... Что ж форель. Что-то здесь, конечно, нечисто, с этой рыбалкой через двадцать пять лет. Иль сколько там. С другой стороны, где он, улов-то? Нету его. А что я там видел - так после сегодняшнего маршрута неделю и не то еще будет по углам мерещиться. В любом случае будет время разобраться. Со мной, с мужиком этим, с ученым хорошим человеком, что подбивает селян втирать очки официальным представителям пространственно-временной чушью...

И думал я, привалившись к дрожащей дверце, таким вот манером, а перед глазами отчетливо, как бывает очень, правда, редко в некоторых снах, накладывалась на явь, стояла картинка: вдвоем с приятелем отошли мы от компании посмотреть невспугнутых рыб, как стоят они точнехонько над своими тенями, и речка - Стремянка, вот как ее звали! - заплетает и расплетает светлые и темные зеленые пряди водяной травы поодаль; форели невидимы сверху, но если нырнуть в очках, то мгновение, пока они еще здесь, успеваешь заметить их серебряный свет, и - нет уже ни их, ни теней на крупном песке. И как будто вчера было, вижу я, как из ниоткуда, не из-за потайного какого-нибудь куста даже, поскольку никого, кроме нас не было, вывешивается с поверхности нить лесы перед рыбой, та хватает наживу, выдергивается из-под воды и... пропадает, а я, поднявший голову, глотнуть воздуха, напрасно ищу по берегам хозяина волшебной лесы...

Мы сидели, дрожащие и мокрые, раскрыв рты, и только сумели, что посчитать непостижимым образом подскакивающих и пропадающих рыб, после чего, перепугавшись, удрали, так толком и не поудив. Тогда, тех форелей было пять и еще одна. В мешке у мужика их тоже было пять, и одну он поймал при мне... Да, а по дороге домой какой-то рыбак и в самом деле подарил нам рыбу. Я не запомнил его, конечно, да и не в этом суть - люди в здешних местах всегда были добрые.

Меня отвлек голос пилота.

"Посмотрите". Он указал вниз. Там, в косых лучах закатного солнца, на сухом галечном русле темнела плотная масса - "лошади" и большой табун. "Снизимся?""Разбегутся", - сказал я. "Да нет, они последнее время перестали бояться". - "Вот как? Тогда давай поглядим"

Мы опустились метрах в ста от табуна. Обычно "лошади", как и "собаки", разбегались от шума, а эти стояли, задрав свои жуткие морды, и, казалось, с интересом наблюдали за гудящей и рычащей штуковиной в небе. Это становилось любопытным. Я велел переместиться поближе.

Не двинулись они, и когда мы зависли в метре над галечником, и когда сели. Через шлюз я прошел на порог. Винт свистел надо мной.

Среди них было много шестиногих, я заметил одну даже с парой вторых задних, а не передних, как обычно, - редкость. Детеныши были шестиногими все, насколько можно было разглядеть.

В табуне произошло движение: взрослые сомкнулись, скрыв собою молодняк, из общей массы отделилось десятка полтора старых самцов, которые медленно пошли в нашу сторону. Мне редко приходилось видеть их вблизи, даже на пленках почти не было крупных планов. Невероятно - они подошли на двадцать метров, потом еще ближе. Мне впервые стало как-то не по себе.

В наушниках не переставая звучал тревожный голос майора, но я медлил, что-то заставляло меня оставаться на месте. Наконец с места тронулся один, старый, в белых шрамах, с огромной грудью и вытекшим темным глазом вероятно, вожак. Он сделал еще два-три шага. Все-таки ужасно они выглядят вблизи.

Мы смотрели друг на друга. Я на него, а он, кося и всхрапывая, - на меня.