Николай Полунин - Орфей

Ну, завел. Без тебя знаю.

Только не выйдет у тебя ничего. Тут эту стадию все проходили. Это небось предусмотрено, чтобы вреда нам, драгоценным, не причинилось. Так что не рыпайся лучше, бесполезно. Запрещено.

Заткнулся бы ты. Какие запреты... хотя, погоди-погоди, чего там Наташа Наша пищала?

Вот-вот, сказал Винни-Пух. И вздохнул.

- Игорь, - позвал от дверей Правдивый. Оказывается, все уже закончили и ушли. Как теперь стало принято - без шума и незаметно. После моего "отчета о проведенных переговорах" в столовой воцарилась гнетущая атмосфера. Я был тому причиной, сообщенное мною, еще что-то, но шутки, смех, оживленные разговоры прекратились. Единственное место наших общений в, так сказать, полном составе сделалось больничным коридором, где родственники ждут приговора хирурга, и никто почти не сомневается в словах, которые он скажет, выйдя к ним. Не сомневается и не надеется.

- Что тебе? Иди спокойно, я запру, если полагается.

- Полагается, чтобы тот, кто приглашение передал, проводил до самых Ворот. Идемте, Игорь Николаевич.

- Ну, раз полагается... - Я торопливо доглотал "ця" - калмыцкий чай, отвратительное пойло из прокипяченного в молоке чая, сливок, масла и перца с лавровым листом.

Правдивый окончательно сбросил личину шоферюги неотесанного. Не понять, для меня он так старался либо и до моего появления играл, а теперь просто надоело. "Попробуйте с ним об электронике поговорить, о компьютерных заморочках", - советовал про Правдивого Юноша Бледный Володя. А вот не буду. Подглядывать да сплетни собирать мне интересней. В вечер, когда осчастлививший Наташу Нашу Сема упился своим гонораром, отдыхая на ступеньках, Наташенька, например, с блестящими очочками и блестящими под очочками глазками гуляла с Бледным после ужина. Под ручку держала и разговаривала оживленно. По второму разу ей захотелось? О чем говорили, не знаю, подобраться не удалось. А с Правдивым на подсказанную тему говорить не буду потому еще, что в основном пришлось бы глядеть ему в рот и кивать. Что я там знаю, научился, как дрессированный шимпанзе, в клавиши тыкать...

- После твоего появления я уже четвертый, кого дергают, - сказал Правдивый. - Наташку, Вовку, тебя и меня. Никогда так раньше не было. Нас в покое уже полгода как оставили.

- За кого ты здесь? Завхоз?

- Комендант и сестра-хозяйка в одном лице. Повариха и кастелянша.

- Тогда уж и Господь Бог Саваоф, - попробовал я пошутить.

- О нет, эта вакансия не мной занята.

- Кем же? - Я решил применить к нему способ, сработавший на Кузьмиче и Бледном. Пусть выскажется против кого-нибудь, если у него накипело. Мы уж отделим злаки от плевел. Но Правдивый меня перехитрил:

- А ты сам-то как думаешь? Вы вообще думаете, Игорь Николаевич, или способны только костры в неположенных местах разводить? Мне казалось, что писатели иногда шевелят мозгами. Если не по собственному желанию, так в силу профессиональной необходимости. Но я далек от вашего специфического труда... Ворота! - осадил он мою слабую попытку трепыхнуться.

Да, Ворота. Закапал из припавших к сухим вершинам сосен туч первый дождик. Далеко загремело, прокатилось небесным рокотом. Трава на бывшей дороге доставала до колен.

- Вот что, Саш, с вызовом-то твоим я... Калитка, уже знакомо скрипнув, поехала внутрь.

Она сперва вдвигалась прямо, затем на шарнирах уезжала в сторону. Верно, как в бункерах каких-нибудь фантастических. Сверхглубокого залегания.

- Ну, Игорюха, будь! - просипел Правдивый с выражением прежнего Правдивого. - Про костры разводить - смотри! Я тут и за пожарника... тьфу! За пожарного. В общем, надзор. Еще повторится - накажу. Лишишься этой самой и кухни, понял? Мы с Ксюхой тебя перевоспитаем. Держи кардан!

- Там уже было кострище, - сбившись, пробормотал я.

Калитка встала на место с тихим чваком. Железный коридор за Воротами был освещен лампами вполнакала, я мало что рассмотрел. Ну, может, одну-две фигуры. Наверное, те же военные ребята. Задрал голову - над Крольчатником все плыли неряшливые изнанки туч, сеящие дождь. Тогда, отойдя от Ворот на порядочное расстояние, я развернул бумажный комочек, что мне сунул Правдивый при последнем рукопожатии.

"Игорь! Сомневаюсь, что делаю верно, и еще не решил, отдавать ли тебе эту записку. И вообще глупо. Если Крольчатнику конец, то нам всем тоже. И тебе. Без (неразборчиво, короткое слово из заглавных, перепутанных, как пьяный забор) нас сохранять не будут. На сегодня-завтра вы обеспечены, дольше меня не держат. Постараюсь вернуться. Игорь! Извини за почерк, пишу в спешке. Все думал - надо, нет? Позаботься о Ларе. Она самая неприспособленная. При ее (неразборчиво), в общем, помоги. Ей трудно и страшно, они этим пользуются. Гони от нее этого засранца. Про Барабанова я так и не понял ничего, но ему не верю. Извини, что я наговорил про Ксеньку. Это все неправда. Понимаешь, ты появился, и мы все (опять неразборчиво, можно понять только слово "сразу"). Игорь, я постараюсь вернуться, но если что - ты единственный стоящий мужик остаешься. С Территории так просто не выбраться, да и (зачеркнуто). Е...Й это "Объект", но мы же ни в чем не виноваты. А девочки? Позаботься, придумай что-нибудь, ты же можешь. Игорь, не жги своих костров! Хоть она и (неразборчиво), верю Наташке. По-человечески не попрощался, теперь уж поздно. Тогда прощаюсь с тобой".