Сергей Высоцкий - Искатель. 1997. Выпуск №3

Здрасте, Борис Аркадьевич! Какой сюрприз! — зачастил он, стараясь не глядеть профессору в глаза — А меня приятель попросил ларек постеречь. Встречает бабушку на Курском вокзале.

— Да, да! Бабушку…

Профессор покашлял в кулак. Посмотрел на Леонида скептически:

— Я к вам по делу.

— А как вы?.. — начал бывший студиозус, но Вязников остановил его взмахом широкой загорелой ладони. В студенческие годы за этим взмахом следовала фраза: «Напишите объяснение декану».

Я следил за вашими газетными опытами. Неплохо, неплохо. У вас дар полемиста. Хороший русский язык. Но, помилуйте, Павлов, что за лексикон вы использовали в последних статьях?! Зачем же опускаться до всех этих «тусовок», «сейшен», «упакованных» и «прикинутых»? А в очерке о тюрьме вы позволили себе ненормативную лексику.

— Это не я! — попытался оправдаться Леонид. — Завотделом, стерва, вставила!

— Хорошо, хорошо! — согласился Вязников. — Наверное, вы этим же словом назвали заведующую и в глаза. За что подверглись увольнению. Суть в другом. У меня к вам деловое предложение. Мой знакомый — крупный банкир и издатель, — слово «издатель» профессор произнес с нажимом, как всегда делал на лекциях, когда хотел, чтобы какая-то мысль или слово покрепче втемяшились в студенческие лохматые головы, — пишет мемуары. Ему нужен литературный секретарь.

— Сиречь, литзаписчик?

— Литературный секретарь, — строго повторил профессор.

— Батя, ты долго будешь у ларька отсвечивать? — поинтересовался у него одетый в джинсу парень. На большом животе представителя мелкого бизнеса красовался толстенный черный кошелек. А на кошельке — маленький латунный замочек. Демонстрируя свою начитанность, парень добавил:

— «Деньги есть — бери сыры, денег нет — сыры обратно!»

— Господин упакованный, пройдите к другой торговой точке. Здесь ревизия, — сурово отчеканил Вязников, обернувшись к джинсовому.

— Во дает! — изумился тот. И, покрутив головой, удалился без дальнейших комментариев.

— С кем поведешься! — Профессор сконфуженно улыбнулся. — Но вернемся к теме. Банкир пишет сам. Чаще надиктовывает в диктофон. Но у него нет времени рыться в архивах. Восстановить факты из биографии дедов, прадедов, уточнить генеалогию.

— Все нынче хотят стать графьями и князьями, — проворчал Леонид. — По меньшей мере — потомственными дворянами.

— Павлов! Даже в шутку не говорите «графья». Мы все любили посмеяться над одним государственным мужем. Вышучивали его, распевая «принять, занять и углубить». А итог? Так и повторяем как попугаи: принять, занять и углубить! Кто кого выучил? Теперь о моем знакомом. Его предки — люди духовного звания. И родословную свою он знает по семейным преданиям. Но ему хочется подкрепить все документально. И главное — ухватить аромат времени. Если позволите выразиться красиво.

Леонид хотел возразить — ну какой можно уловить «аромат времени» в передаче третьего лица? Но решил промолчать. Человек пришел к нему с предложением помочь, а он пререкается Да с кем? Со своим бывшим кумиром! Стилистом № 1.

— Вы поработаете в московских архивах. Съездите в Питер. В Государственный исторический архив. Мои знакомый не торопится. Рассчитывает на то, что вы поработаете с ним года полтора-два. И что самое главное — после этого получите хорошую должность в издательстве. Ну, как?

— Спасибо, Борне Аркадьевич! — растроганно сказал Леонид.

Любой должности в издательстве он предпочел бы живую работу в газете, но сейчас главное было — расстаться с проклятым ларьком.

— А как вы узнали про это? — Он кивнул на ряды бутылок.

«Молва растет, распространяясь». Думаете, вы один выпали из журналистики? Увы! Кстати, ушли не самые плохие. Принципиальные люди. Кое-кому мне уже удалось помочь.

— Я знаю ребят, которые перебиваются на пособие по безработице.

— Да, да! Ну, мне пора бежать! — заторопился профессор, словно испугался, что Павлов попросит пристроить на приличные должности всех безработных журналистов Москвы. — А вы позвоните по этим телефонам. — Он передал Леониду полоску веленевой бумаги. Визитную карточку.

— Ленчик, что за ревизия? — Перед витриной возник Мурад, хозяин-кавказец. Лицо у него было тревожное. — Мне Ася просвистела — ревизор нагрянул.

Лея, красивая вальяжная блондинка лет тридцати, торговала в соседнем ларьке. Этот ларек, как и остальные четыре, принадлежал Мураду. Ася тоже принадлежала ему, но когда бывала свободна, не отказывала и другим.