Гордон Диксон - Жизнь коротка

— Согласен. Но могу утверждать, что пару сотен лет назад здесь происходило нечто грандиозное. — Я остановил машину, прежде чем она успела развалиться на куски. — Да Винчи долгое время жил в Милане и запросто мог приезжать сюда.

— В эту лачугу? — презрительно бросила Кэрол.

— Для этого она недостаточно стара. Нет, здесь должна быть пещера; думаю, именно там Джулио нашел картину. — Мое сердце яростно заколотилось, потому что передо мной вновь предстал загадочный механизм. На этот раз я заметил кое-что еще: по окружности машины были установлены холсты. — По-моему, там много картин.

Затянутая в перчатку рука Кэрол коснулась моего плеча.

— Ты полагаешь, это какое-то подземное хранилище?

— Не думаю… — Я замолчал, потому что из ветхого строения показалась фигура старика и стала приближаться к нам. Старик был одет в дорогой серый полосатый костюм, но все впечатление портили грязная обтрепанная рубашка и рваные кеды. Сжатая в руках двухстволка окончательно убедила меня в его дурном вкусе.

Я опустил стекло и, излучая дружелюбие, крикнул:

— Привет, Джулио! Как дела?

— Чего надо? — потребовал он. — Убирайтесь!

— Я хочу поговорить с тобой.

Джулио вскинул ружье.

Оскорбленный таким поведением, я пошел на решительный ход.

— Это насчет Моны Лизы, которую ты продал синьору Кольвину, Джулио. Мне нужно знать, где ты ее взял, и лучше скажи по-хорошему.

— Не сказать ничего!

— Слушай, Джулио. — Я вылез из машины и угрожающе подошел к нему. — Где пещера?

У Джулио отвисла челюсть.

— Как вы знать о пещере?

— У меня есть способ, — произнес я загробным голосом, уверенный, что крестьяне боятся сверхъестественного.

— Понял, — хрипло пробормотал он. — Писи.

— Пси! Запомни хорошенько!.. Ну, где пещера? Вон там? — Следуя сильному импульсу, я зашагал к темно-зеленой рощице. Джулио засеменил рядом. Кэрол, впервые не найдя, что сказать, вышла из машины и пошла за нами.

— Я находить три-четыре года назад, но сперва не трогать, — чуть задыхаясь от старания не отстать, проговорил Джулио. — Я сказать никому, без шума. Потом я думать: почему только у Искусного Марио красивое городское платье?.. Но я продать одна картина. Всего одна.

— А сколько их в пещере?

— Пятьдесят. Может быть, шестьдесят.

Я хохотнул.

— И из всех ты выбрал именно такую известную, как Мона Лиза?

Джулио остановился.

— Но, синьор, — он развел руками, — они все Моны Лизы.

Теперь уже остановился я.

— Что?

— Все Моны Лизы.

— Ты хочешь сказать, что там шестьдесят картин, и они все одинаковые?!

Джулио переступил с ноги на ногу.

— Не одинаковые.

— Чепуха какая-то… — Я посмотрел на Кэрол. Она тоже была озадачена. — Идем. Сейчас увидим.

Когда мы дошли до деревьев, Джулио шмыгнул вперед и оттащил в сторону лист проржавленного железа. Под ним оказались каменные ступени, ведущие в темноту. Мы неуверенно последовали за Джулио вниз. Рука Кэрол скользнула в мою, и я ободряюще сжимал ее, идя по мрачному коридору. Дневной свет из входа быстро таял.

Я постучал Джулио по плечу.

— Эй, у тебя есть фонарик?

— Фонарик не хорошо. Я купить один на деньги мне дать сеньор Кольвин, но мошенники не предупредить, что надо все время новые батарейки. Так лучше.

Джулио чиркнул спичкой и зажег керосиновую лампу, стоящую на каменном полу. В ее свете я увидел, что тоннель заканчивается массивной деревянной дверью. Несмотря на вес и возраст, она легко распахнулась, открывая непроглядную темень. Кэрол прильнула ко мне, и я обнял ее за талию, хотя в ту минуту мне было не до того — таинственное помещение скрывало ответы на все вопросы, занимавшие мою голову. Я почти что чувствовал посетителей пещеры полутысячелетней давности, я чуть ли не видел великого мастера, секретно работавшего над своей машиной. Величайший гений всех времен оставил здесь свой отпечаток, и эхо его присутствия заставляло смиренно трепетать души простых смертных…

— Чего вы ждать? — рявкнул Джулио и с высоко поднятой лампой вошел в подземную камеру.

Я последовал за ним и в мерцающем свете разглядел очертания округлого деревянного сооружения, напоминающего лежащее на боку колесо. Оно было большим — шагов двадцать в диаметре и высотой в человеческий рост. Под спицами колеса угадывалась система шестерен с длинным коленчатым валом. Весь аппарат сильно смахивал на карусель, только место лошадок занимали картины, обращенные лицом к центру. А там, в центре, стояло строение, которое можно было принять за изысканно разукрашенную будку с двумя маленькими отверстиями на уровне глаз.