Роман Суржиков - Второй закон

Легко понять, почему ученики никогда не рады гостям.

…Божок немного погладил костлявую Марию-Терезу по ребрам, животу и груди, но вскоре потерял к ней интерес, и снова взглянул на меня:

— Да, Витольд… Так ты говоришь, хочешь у меня обучаться?

— Вы сегодня сказали, что мы возьмем женщину! — Обиженно вставил Черчилль, и кто-то еще подтвердил:

— Да, учитель, вы обещали.

— Я не собираюсь оставаться с вами. Это слишком большая честь для меня, — я отчеканил чуть ли не по слогам, как доклад командиру судна. — Только хочу найти брата. Он приходил к вам?

— Брат… Ну да, — учитель явно потерял интерес ко мне. — Фидель, расскажи ему.

Еще одна забавная привычка божка: своих апостолов он нарекает именами правителей Старой Земли.

Фидель Кастро — рыхлый мужчинка с бороденкой и брюшком — выступил вперед и начал рассказ. Пожалуй, он не входил в число лучших ораторов города — его красноречие портила любовь к междометиям "значит" и "это вот", — однако события передал довольно связно. По словам Фиделя, произошло вот что.

Ник и Лера пожаловали сюда около полудня. Прибыли на пармашине, как и я, но без шофера. Учитель в тот момент медитировал в одиночестве среди руин, и мешать ему было никак нельзя. Поэтому Ник заговорил с учениками, допустив таким образом опасную ошибку.

Учеников сейчас семеро. Позавчера куда-то делся Батый — ушел в город за продовольствием и пропал. Может быть, решил вернуться к обычной жизни, что, впрочем, маловероятно. Может, по глупости забрел к свалке отморозков и провалился в нее — края-то хрупкие. А скорее, просто забыл о времени и спекся по дороге. С учениками такое случается — находясь около Влада, они быстро теряют осторожность. Словом, в стае не хватало одного человека… а Лера с Ником пришли вдвоем. Чтобы принять обоих, Влад, возможно, прогонит кого-то из старых учеников. Эта мысль быстро облетела всех семерых. Они окружили Ника полукольцом и синхронно, как свора собак, бросились на него.

У них были палки, ножи, пара "железок". Брат с Лерой чудом сумели сбежать, но оказались отрезаны от машины. Озверелые апостолы зажали их в развалинах одного из домиков. Наступил звездный час Ника: ведь он мог видеть сквозь стены теплые тела противников! За три минуты ученики были повержены, так и не поняв, как это случилось.

— В общем, он нас это вот… Ну, как-то так… вырубил, значит.

Тогда брат вернулся в машину за разрядником и методично, одного за другим, парализовал всех семерых. Затем они с Лерой пошли к учителю.

О том, чтобы остаться в этой своре, речи уже не шло. Но во время долгой дороги сюда и драки мои друзья перегрелись, и было неизвестно, когда им доведется остудиться в теплом помещении. Потому Ник попросил божка о милости: охладить их.

Влад был не из тех, кто просто возьмет и поможет. Сперва он изрек пространную речь. Наверное, что-то на счет души, которая обязана трудиться. Тем временем апостолы стали приходить в себя от электрошока и подтягиваться к месту беседы. На брата с девушкой посыпались обвинения и брань. Ситуация становилась угрожающей.

Лера перехватила инициативу, как можно милее извинилась перед всеми, заверила их, что ни в коем случае не претендует на вакансию в общине, и предложила божку плату за охлаждение. "Так у вас есть лекарства!" — завопил Черчилль, и не успела девушка оглянуться, как ее содержимое ее сумки было высыпано на землю, и ученики энергично рылись в вещах. Медикаменты были для них жизненной ценностью — никто не работал, а значит, не получал зарплату. Ник попытался вмешаться, но двое схватили его. В руках Черчилля оказалось черное зеркальце. Он повертел его, рассмотрел со всех сторон, и отбросил со словами: "Бесполезная хрень". Тут окрик божка остановил учеников.

— Значит, учитель говорит: лекарства, это как бы ерунда, без толку. У кого душа правильная, тот будет здоров и телом. Потому, значит, этого всего не нужно, я просто так охлажу, говорит.

И охладил. Пять минут Ник и Лера летали в облаках. С трудом опустились на землю, поблагодарили Влада, принялись собираться, все еще слегка одуревшие от удовольствия. Вот тут Нику в руки попался Лерин талисман.

Он смотрел на зеркало очень долго, меняясь в лице. Затем схватил Леру и оттащил в машину. Чуть позже вернулся и стал умолять передать записку.

— Он сказал, значит, сюда брат может прийти. Ну и как бы, брату пару слов написал…

— Где? — Чуть не вскрикнул я.

— Да вот… Тут где-то… Где-то на скатерти.

Фидель Кастро передвинул книги, приподнял какой-то пакет и протянул мне листок бумаги. Почерк принадлежал Нику.