Яков Пан - Мортонит

— О Мортоне? — переспросил итальянец, блестя глазами: — конечно, кто же не слыхал о Мортоне? Разве я не читаю по воскресеньям газеты?

— Слушайте, Ментони. — повторил Джим: — Не будь я Джим Грэйв, если наша компания не работает на Эджвуд, если мы не выделываем штучки в роде тех, о которых пишут газеты!

Ментони испуганно посмотрел на механика.

— Слушайте! Два дня назад мне пришлось задержаться здесь на несколько часов. Я звонил к жене, чтобы не ждала к обеду. Телефонистка, видно, зазевалась и сунула, должно быть, не туда штепсель. Как там дело произошло, я точно не знаю, а только вдруг наш коммутатор перестал мне отвечать и я услышал разговор из кабинета директора. Отвечала Нью-Йоркская Центральная Станция. «Нью-Йорк?!» Спросили из кабинета: — дайте «Эджвудский арсенал, мистера Мортона»… Тут меня соединили с домом. Я тогда не обратил внимания. Но у Лэйтона я вспомнил об этом разговоре, и теперь, как вы думаете, Ментони, разве не ясно, что изобретатель, которого ожидали к пуску из Нью-Йорка — Мортон, что этот колдун придумал какое-то безобразие, какое-то вещество «М», которое мы с вами, сами того не зная, загоняем компрессорами из этих адских газгольдеров в баллоны?…

Итальянец был вне себя. Он жестикулировал, поминал Мадонну и в волнении бегал по залу.

— Ка-а-кие мерзавцы! — заорал он, наконец.

— Тише, дьявол! — зашептал Грэйв: — тише, чорт бы вас взял! Вы будете молчать, как могила. Вспомните, что сказал Лэйтон!

— Нет, какие собаки! — продолжал волноваться итальянец, понижая, однако, голос: — вы знаете, Джим, ведь они этим добром будут нас же угощать в войну. О, я отлично помню, как я задыхался во Фландрии в волне фосгена, как я хрипел, как издыхающий пес. — Он схватил механика за пуговицу: — вы не были на войне, Джим? Я был! Это было в 1916 году, немцы меня угостили фосгеном, я чуть было не отправился на тот свет, у меня по сей день больные легкие. Что же это такое, Джим? А? Теперь я сам готовлю эту отраву, может быть еще худшую?!

Оба замолчали. Внизу неустанно гремела музыка машин. Стрелки подрагивали на круглолицых измерителях. Работа шла твоим чередом.

Время текло. Явилась целая толпа джентльменов с тщательными проборами. Инженер Лэйтон таскал их за собой к приборам, к машинам, объяснял, хвалил, лебезил и был сам не свой. Затем джентльмены удалились так же молча, как и пришли, и вновь рабочие остались одни в огромном зале, молчаливые и сосредоточенные, одни с могучими, послушными машинами.

Было далеко за полдень. Давление в баках слегка понизилось.

— Ментони! — сказал Грэйв. — Спуститесь к центральному реостату. Надо увеличить число оборотов в моторах — давление падает!

Ментони сбежал вниз по винтовой лестнице. Грэйв рассеянно ходил взад и вперед, заложив за спину руки. Его навязчиво преследовала мысль об его необыкновенном открытии.

По совести говоря, следовало бы удрать с завода, и чем скорей, тем лучше. Но как тщательно от них все скрывается — ему даже и в голову не приходило… Химия… В ней мудрено что-нибудь понять!

Компрессоры оглушительно, яростнее прежнего, грохотали внизу. Огромное здание сотрясалось. Помощник долго по возвращался.

— Ментони! — закричал недовольно Грэйв. Никто не отвечал. — Вы заснули там, что ли! — заорал Грэйв, свешиваясь с перил.

И замер в изумлении. Неприятный холодок пробежал по его спине — у реостата, вцепившись в рукоятку, скорчился недвижный Ментони. Грэйв скатился с лестницы, размахивая не слушающимися руками. Ему бросился в глаза главный манометр — стрелка неудержимо ползла по циферблату, приближаясь к красной черте. Ментонт согнулся в странной позе у аппаратов, молчаливый и страшный. Глаза были открыты, он смотрел на механика жалким, плачущим взглядом, взглядом побитой собаки. Он не отнимал руки от реостата, как будто был к нему прикован.

— Что с вами, Ментони? — бормотал Грэйв.

Зазвенел тревожный сигнал. Вспыхнула огненная надпись: «Выключай компрессор, предельное давление».

У Грэйва зашумело в голове. Он схватился за рукоятку, его обжигала ледяная, застывшая рука итальянца. Неожиданно он почувствовал во всем теле страшную тяжесть. Он не мог двинуть ни одним членом. Он застыл, застыл, — как мертвец над скорчившимся телом своего помощника. Рукоятка под его тяжестью тихо заскользила по сияющим контактам, шурша трущимся металлом.

Реостат был выключен полностью. Компрессоры бешено зарокотали, поршни в гигантских цилиндрах заскакали и заметались, как безумные, словно вырвавшись на волю. Машины ревели, стены и пол дрожали, рискуя обрушиться, и Грэйв, онемевший и дважды мертвый от странного припадка и ужаса перед надвигающейся катастрофой, Грэйв, увидел, как стрелки в манометрах бессильно ударились о стенки — в баках и газгольдерах было сумасшедшее давление. И он не в силах был шевельнуть даже бровью…