Геннадий Прашкевич: Адское пламя (Комментарий к неизданной Антологии)

Ну. выпивали, это само собой, очереди, жилищная проблема. Какие там экскурсии на Луну! На железнодорожных путях шипели, заволакивая белый свет паром, обыкновенные чумазые паровозы, перед рабочим клубом имени Ленина изгибалась очередь желающих посмотреть какой-нибудь очередной фильм. Почти все они были фантастическими - или нищая страна цвела и плясала ("Кубанские казаки"), или на дне глубокого моря, обливаемый странными красными вспышками, трещал метроном, похожий на будильник "Слава" ("Тайна вечной ночи"). Опасно смотреть такие фильмы, особенно если постояннно хочешь есть, даже на самых интересных уроках все время хочешь есть, а в бок тебе упирается острый локоть прекрасной, но столь же голодной соклассницы...

Прав был Немцов: ни хрена в таком мире и не могло происходить!

Да, конечно, не всем лучшим в себе я обязан книгам, зато В.Немцов упорно учил меня тому, что настоящий герой фантастики всегда и беспрекословно, ни на секунду не задумываясь, должен выполнять задания Партии и Правительства. Причем сперва Партии, а потом Правительства. Того, естественно, которым управлять может любая кухарка. За любимчиками В.Немцова - молодыми инженерами Бабкиным и Багрецовым, несмотря на их молодость, всегда стояли Партия и Правительство. Как всякие истинные извращенцы, Бабкин и Багрецов шли на подвиг уже потому, что в конце подвига их ждала необыкновеннейшая возможность отрапортовать с мавзолея Партии и Правительству о совершенном для Партии и Правительства подвиге.

"Я столько поездил, столько повидал неожиданного, столько встретил интересных людей, преданных нашей великой идее и самозабвенно работающих на нее, что, казалось бы, далекая мечта о коммунизме для меня становится ощутимой, ближайшей явью."

Немцов...

Вообще-то, задним числом прозреваю я, ковчег был тесен и чистые пары, сплотившись, сперва потихоньку, а потом без всяких там старались вытеснить нечистых. Фантастика для этого годилась. Далеко не последний жанр. Почему, собственно, советскому фантасту не отрапортовать Партии и Правительству о каком-нибудь подвиге? Чем он хуже какого-нибудь советского поэта?

Правда, далеко не каждый фантаст помнил о трех уровнях.

Первый уровень, известно, это когда ты пишешь, но сам видишь, что пишешь полную лажу. Все поверхностное, оно, в общем, всегда отчасти справедливо, но все равно несправедливо писать полную лажу, к тому же поверхностную... Уровень второй, это когда до тебя, наконец, доходит каким бы ни был твой герой, действовать он может лишь тогда, когда его прижали обстоятельства или, в крайнем случае, у него жмет башмак... Только отсюда начинается выход на третий уровень - выход на ощущение безмерности такого, казалось бы, мелкого и лукавого существа, как человек.

Ну и так далее, как любил говорить Велимир Хлебников, внезапно обрывая чтение своих стихов.

Герои В.Немцова Всегда носили башмаки, подобранные точно по размеру...

А кто, собственно, увлекательней - В.Немцов или Э.Берроуз? А что, собственно, важней - приключения Тарзана или приключения Багрецова и Бабкина? А что, собственно, происходит с фантастическими произведениями по происшествии ста, скажем, лет? Становятся они бестселлерами, как только что извлеченный из сейфа роман Жюля Верна "Париж в XX веке" или отдают пылью и затхлостью, как безвременно умершие опусы Каллистрата Жакова или, скажем, некоей Желиховской?..

Лет десять назад фантаст Николай Гацунаев и я, мы брели по безумно жаркому, опаленному Солнцем Ташкенту, смутно, как смертники, обсуждая все эти вовсе не второстепенные для нас вопросы. У Желиховской головы умели приклеивать, у нее мертвых запросто воскрешали, напоминал я. А у Жюля Верна темной ночью некий Мишель проливал горючие слезы на могилах Ларошфуко и Шопена, напоминал Гацунаев. Как-то так выходило, что мы противники всяких крайностей. Как-то так выходило, что мы широки душой и некая, присущая фантастике наивность нас только радует. Не желая сдаваться нахлынувшим на нас чувствам, я процитировал неистового Сергея Третьякова "Чистое искусство умерло, ибо нет досугов, которые надо им заполнять, уводя психику в мир творчества", а Гацунаев, тоже не желая сдаваться, процитировал Льва Троцкого - "Искусство пейзажа не могло бы родиться в Сахаре".

Смутные мысли...

Опровергнув мнение Сергея Третьякова (не умерло чистое искусство, полно у людей досугов, которые нечем заполнять!), мы с еще большей легкостью опровергнули мнение Льва Троцкого (искусство пейзажа могло родиться даже в голове человека, с младенчества запертого в темницу и никогда из темницы на волю не выглядывающего: этот разгул плесени, морозные росписи на каменных глухих стенах!..). И без всяких уже колебаний мы глянули друг на друга: а почему не напомнить людям, имеющим некоторый досуг, о том, что чистое искусство еще не умерло? Пусть цветут сто цветов!

Читать дальше